Блог

В феврале отмечалась очередная годовщина со дня вывода советских войск из Афганистана. “» связалась с одним из участников боевых действий. Александр Васильевич Чеботарёв живет в Торжке и уже давно на заслуженном отдыхе. В свое время он был бортмехаником вертолета Ми­6, на его счету 702 часа боевых вылетов (это чуть ли не рекордная цифра), награжден медалью «За боевые заслуги» и медалью «От благодарного афганского народа». Кроме ДРА, в разное время побывал в других горячих точках. За скупым рассказом Александра Васильевича непростые, порой смертельно опасные будни воинов­вертолетчиков. Здесь же – еще один рассказ. То же время, но глазами тогда еще десятилетнего мальчика из военного гарнизона, чей отец­вертолетчик воевал в Афганистане.

Ми­6 – хорошая мишень

 …Наша группа дислоцировалась в Кандагаре, но летали по всему Афганистану. Вертолет Ми­6 относится к транспортной авиации, поэтому основными задачами для нас были переброска грузов, оружия, боеприпасов, медикаментов, транспорта. Вывозили также и раненых. Вертолет – это не истребитель, тем более такой громоздкий (по тем временам), но вместе с тем очень маневренная машина. Тем не менее, мы были привлекательны как мишень для всех видов вооружений. Вот и стреляли по нам достаточно регулярно.

А из вооружения у нас группа прикрытия – «восьмерки» или «двадцатьчетверки», носовой пулемет и личное оружие. Но машина надежная, очень надежная. Хотя американцы и до сегодняшнего дня не понимают, как это можно летать, если в двигатели затягивает песок. У них вертолеты в таких условиях не летают. В общем, у меня с Ми­6 вся служба и жизнь связаны.

Как­то везли полсотни дембелей­десантников. Пассажиры оказались очень беспокойными. Пришлось терпеливо (но коротко) объяснять границы вежливого поведения на борту как в кино, при помощи оружия. Ведь в воздухе нужно быть особенно внимательным и спокойным. Иначе беда. Случаев разных было много. Перевозили как­то афганский личный состав и мирных жителей. Каждый раз при перевозке людей экипаж не брал с собой парашюты. Такой своеобразный этический момент.

Вот как проходил обычный полет из Кабула в Бамиан, где находились наши наземные подразделения, туда нужно было поставлять припасы. Так называемая «точка трех дорог». Причем нормальной дороги туда не было, а лишь сообщение по воздуху. В Кабуле в пять утра подъем. Борт уже загружен, и сразу в полет. В тот раз везли мины. Где­то пять тонн. Полет проходил на высоте четыре с половиной километра и выше. Работали парой, ну, понятно, с прикрытием. На полпути борттехник сообщает: «Командир, вспышка…»

Понятно, что стартовала ракета. Командир разворачивает вертолет в сторону солнца. В тот раз ракета с теплонаводящейся головкой прошла в сторону солнца. Тогда современных средств что­либо противопоставить не было, справлялись так. Маневр в сторону солнца (если успеешь заметить сразу).

На подходе к Бамиану немного напрягаемся. Посадочный курс всегда проходил мимо двух знаменитых статуй Будды. Правда, на экскурсию туда попасть не удалось ни разу. С высоты в пять километров производим посадку. Это такой тоже известный маневр «афганский заход». Командир дает ручку от себя, нос опускается вниз, вертолет еще больше разгоняется, возникает сильный крен, а когда отпускают газ, машина начинает… падение до высоты полкилометра. Потом на двухстах метрах вывод и уже заход на посадочную полосу. Сделать второй заход на посадку, если промахнешься, уже невозможно. Большой шанс попасть под огонь крупнокалиберных пулеметов. Ну и сама такая посадка рассчитана, чтобы как можно скорее приземлиться, уйти от смертельной опасности. Вот так обычно проходил маршрут. Потом передышка и снова в небо…         

Пользуясь случаем, хочу передать привет и наилучшие пожелания своим товарищам В. Касьяну, В. Шаповайло, Ю. Васендину, А.Скворцову, В. Ракушину, А. Ясинскому, Б. Никитину, В. Уколову, да и всей 1­й эскадрилье непременно тоже…

***

Период 1984–1985 годов – это то самое время, когда советские вертолетчики понесли самые большие потери во время войны в Афганистане.

Подготовил Александр Хохлов

Шел пятый год войны в ДРА, Афганистане. Мне уже исполнилось десять лет. Так, пацан. Война у нас, в обычном вертолетном гарнизоне в Закавказье, как­то и не чувствовалась. Ярко светило солнышко, бурлила весенняя погода, трава, птицы, куча кузнечиков и саранчи, запах акаций. Запах белых акаций был просто удушающий и мешал думать о чем­либо серьезном. Всегда эта пора настраивала на расслабленный романтический лад. 

Времена тоже были «интересные». Пятый год подряд очередная группа летчиков отправлялась «за речку» отдавать кем­то назначенный интернациональный долг. Это были наши отцы. Все происходило буднично и по­военному просто. Проще не бывает. В определенный день они садились в автобус и исчезали. Мы махали вслед автобусам и машинам, а в глазах сразу появлялась особая, уже недетская грусть. Оставалось ждать. Информации всегда было мало. В телевизионной программе «Служу Советскому Союзу» единственный на всю страну военный корреспондент натянуто оптимистично рассказывал, что все идет как надо, сухопутная техника идет через горы, вертолеты летят по курсу, а солдатики в «зелёнке» строят плотины, дамбы, занимаются проблемами мелиорации в дружественной стране. И детских садов понастроили столько, что хватит на половину азиатского континента. Вот такая любопытная картинка: рота улыбчивых десантников неславянской внешности роет ямки, сажает кустики, заботливо их прихлопывая совковыми лопатами. 

Но мы уже знали, что реальность далека от этой идиллии. Некоторые из наших приезжали на побывку. Почему из «наших»? Просто гарнизонная житуха очень объединяла. Летчик приезжал непривычно загоревший даже для субтропиков Закавказья, высохший и молчаливый. Потихоньку подтягивались жены других авиаторов, приносили передачи для своих мужей. Под стопочку начинались неспешные рассказы. Сначала они состояли почти из того же вранья, что и в телевизоре. Но потом алкоголь и женская настойчивость, желание узнать, как там и что, делали свое дело. Это, конечно, была далеко еще не вся жуткая правда о войне, о тех, кто в данный момент там находился. Потом, через несколько дней таких разговоров, нагружались до самого предела рюкзаки и чемоданы с передачами, и авиатор снова отправлялся «туда». Мы тоже с мамой постоянно старались снарядить посылку с оптимальным весом. В толстый целлофановый пакет заливали варенье, на большую часть разбавленное алкоголем. Пакет запаивался. Затем он вставлялся как матрешка в другие пакеты. Самая невинная контрабанда. Могла и не доехать. Таможня иногда не давала добро на провоз, поэтому «курьеры» максимально упрощали задачи транспортировки, употребляя этот груз вовнутрь. Это была часть ожидания наших «оттуда». Ожидания томительного и понятного.

Авиация представляет из себя такую сложную работу, что и в мирные времена приходят трагические и непоправимые вести. И с этим ничего нельзя поделать: опасная профессия. Что же можно сказать о летчиках на войне? Всегда не любил женщин из политотдела. В тот год я начал их ненавидеть. Когда случалось «происшествие», то сначала сообщали женам. Дети тоже были почти военнообязанные. И за ними приходили в школу, но страшные новости ползли медленно, мобильников тогда не было. Выбор вариантов был невелик. Борт сгорел полностью в воздухе, борт сгорел частично и упал, борт не горел, а упал так. Ми­24 – экипаж два человека, Ми­8 – три, Ми­6 – аж шесть человек. И это не считая груза, который тоже мог составлять от 5 до 50 человек. Проходил один урок, другой, потом большая перемена. И начиналось шоу женских каблучков. По коридорам затаившейся на уроках школы медленно шли две женщины. В классах побледневшие учителя усиленно делали вид, что учебный процесс идет как ни в чем не бывало. Цок­цок. Все и так знали, что сейчас кого­то вызовут и скажут: твой папаня был в том экипаже. Сердце начинало заходиться от расстрельной дроби, холодный мерзкий пот заливал все подмышки и глаза. Потом дверь в класс открывалась и… они заходили. Тут сердце вдруг замирало вообще. Никаких разговоров не было. Только молчаливый диалог на уровне «гляделок», чтения мыслей и кивка головой. Были счастливые моменты. Ну, если папка на побывку приезжал, то с уроков сразу отпускали. А так приходилось довольствоваться такой вот лотереей. Может, мимо класса пройдет и пронесет, а может, зайдет и не на меня посмотрит. А может, и посмотрит. Незабываемый был вертолетопад в Афганистане. Много школьников остались без отцов. Цоканье красивых элегантных стильных женских шпилек тоже не забыть. Уже никогда.

Андрей ВАСИЛЬЕВ, сын ветерана афганской войны 

ДОСЬЕ «Ъ»

Подразделения вертолетов Ми­6 входили в состав отдельных вертолетных полков. Состав вертолетных эскадрилий менялся в зависимости от выполняемых задач и в разные годы насчитывал от 8 до 20 вертолетов Ми­6. Основными точками базирования являлись аэродромы Кандагара и Кундуза, но для выполнения боевых задач отдельные пары и отряды временно базировались на аэродромах Кабула, Шинданда, Файзабада. Для загрузки и выгрузки использовались аэродромы в Джелалабаде, Газни, Герате, площадки Пули­Хумри, Чагчаран, Лашкаргах, Бамиан, Гардез и др. Основными задачами подразделений вертолетов Ми­6 являлись перевозки грузов и горюче­смазочных материалов. Вместе с тем эпизодически подразделения вертолетов Ми­6 привлекались для высадки тактических воздушных десантов.

Тверской областной народный фотоклуб – один из старейших коллективов России. Он имеет большую историю, свои традиции, определенные достижения в развитии фотолюбительства Верхневолжья.

В 1959–1960 годах фоторепортеры, фотографы­профессионалы организовали и провели в Калинине три городские фотовыставки. 28 февраля 1961 года на организационном собрании фоторепортеров газет и фотолюбителей был основан городской фотоклуб.

Первым председателем был избран Леонид Шиманович – фотокорреспондент газеты «Калининская правда». Огромную работу в организации фотоклуба провел фронтовой корреспондент, журналист Лев Михновский, который с 1962 года и до конца своих дней активно участвовал в деятельности по развитию фотолюбительства в нашей области. Председателями совета фотоклуба работали в разные годы Александр Рождественский, Григорий Шаламов, Михаил Парамонов, Яков Левитан, Игорь Похиленко, Вячеслав Ганьшин, Владимир Моисеев и автор этих строк. С 2007 года фотоклубом руководит Борис Михайлов.

Почти 30 лет фотолюбительство находилось под патронажем областного Совета профсоюзов, на средства которого была создана материальная база фотоклуба в помещении ДК полиграфкомбината. Вскоре в состав фотоклуба вошли кинолюбители и в сентябре 1962 года образовался фотокиноклуб. В это время создаются фотосекции в Вышнем Волочке, Торжке, Кашине. С января 1963 года клуб получает статус Калининского областного фотокиноклуба при областном Совете профсоюзов. В 1974 году на базе фотокиноклуба создаются областной клуб­лаборатория кинолюбителей профсоюзов и областной фотоклуб профсоюзов. Вскоре клуб­лаборатория переселился в областной Дом работников просвещения. В 1979 году фотоклубу было предоставлено помещение в областном Дворце культуры профсоюзов.

В период с 1962­го по 1992 год в состав областного фотоклуба входили: Торжокский фотоклуб при городском ДК, Кимрский фотоклуб при ДК имени 40 лет Октября, Ржевский фотоклуб при ДК ПО «Электромеханика», Вышневолоцкий фотоклуб «Родник», Кашинский фотоклуб при РДК, Конаковский фотоклуб при ДК «Современник», Удомельский фотоклуб «Контур», фотосекции в Осташкове, Бологом, Красном Холме, Лихославле, Бежецке, Западной Двине. К концу 80­х годов фотоклуб объединял около двухсот фотолюбителей.

С начала 1990­х годов фотоклуб пережил нелегкие времена. Руководство ДК профсоюзов передало помещение фотоклуба коммерческим структурам.

С 1994 года фотоклуб перешел в Тверской областной Дом народного творчества. Его руководство поддержало фотолюбителей в трудное время, помогло приобрести необходимые материалы и аппаратуру, предоставило помещение в областном Доме культуры «Пролетарка», а затем в музейно­выставочном центре (МВЦ) имени Лизы Чайкиной. Поддерживает и сейчас фотолюбителей области, предоставляя им возможность показывать свое творчество на различных конкурсах и выставках.

За прошедшие годы областной фотоклуб был призером, дипломантом и участником многих международных, всесоюзных, всероссийских, региональных и межклубных конкурсов­выставок. При активном участии фотоклуба в Твери в 1999, 2000, 2008 годах прошли три всероссийские выставки.

В последние четыре года фотомастера Тверской области участвовали в 18 всероссийских выставках и фотоконкурсах. Молодые авторы на молодежных Дельфийских играх постоянно занимают призовые места и награждаются медалями, а двое из них удостоены стипендии Союза фотохудожников России.

Установлены творческие связи с фотографами города Хямеенлинна, где проведены две выставки фотоклуба в ответ на одну выставку финских коллег в Твери. Осенью 2010 года работы тверских фотохудожников увидели жители болгарского города Велико­Тырново.

Третий год продолжается проект «Тверская глубинка». Фотолюбители из районов области показывают жизнь малой родины на своих выставках в МВЦ имени Лизы Чайкиной. В то же время тверские фотографы представляют свои работы на выставочных площадках в районных центрах. В результате на областной выставке 2010 года участвовали фотолюбители из 11 районов.

В начале декабря 2009 года в Воронеже прошла зональная фотовыставка «Территория Победы». Тверской народный фотоклуб был признан лучшим и награжден дипломом лауреата первой степени.

Владимир КРЫЛОВ, член Союза фотохудожников России

Весна первых мартовских дней – неописуемая красота для любителя­рыбака. Хорошим был день на озере Волго. Раннее утро, туманная синева. Радовалась душа! Идешь по льду – приятнее, чем по асфальту. Чисто, ровно, ни колдобин, ни ухабов.

Слышны звуки ледобуров. Из­за горизонта начало улыбаться солнце. «Уже рукавицы не нужны – тепло!» – весело обмолвились, сидя на своих шарабанах­ящиках, рыбаки. Это неописуемое наслаждение нужно чувствовать душой, сердцем.

Неожиданно по озеру с треском прокатилось похожее на раскат грома эхо. И пошло – то там вдали, то здесь вблизи. Как шаровая молния, пронеслось и под моим шарабаном, оставив след – трещину на льду.

Раскаты, схожие с грозовыми, похоже, не только рыбаков, но и рыбу встревожили. Руки рыбаков всюду работали. Лишь у меня одна рука сигаретой занята, второй изредка кивок удочки шевелю.

На велосипеде проезжал мимо рыбак. Остановился. Поинтересовался, клюет ли. «Вот за полтора часа два подлещика да плотвичка», – ответил. «Подкормил?» – «Да, но, видно, место выбрал не клёвое». – «Сегодня клёвый день, – обнадежил он меня. – Сиди и никуда не уходи. Через час забудешь про сигарету».

Скоро подошли еще два рыбака и рыбачка. «Клёв сумасшедший сегодня будет», – сказала женщина, и пошли они ближе к берегу. Задумался: за ними идти иль рыбаку на велосипеде верить? А рыбы в шарабане не прибавлялось. Лишь полпачки сигарет убавилось. Но азарт возрастал.

Неожиданно две удочки поползли в лунки. Одну успел прижать ногой, вторую – рукой. Выуживал с четырехметровой глубины, чувствуя, как рвет лесу. Вместе с водой красавец лещ показал голову из лунки. Второй спокойно подчинился. Два хвоста вздрагивали на льду. И пошло!

Укладывал рыбу в шарабан плотно, но не вместил. В пакет хозяйственный стал складывать улов. Собрался. До берега более километра пути. Рыбак на велосипеде улыбнулся мне: «Ну как?» – «Спасибо за совет», – поблагодарил. Подошли и два рыбака с рыбачкой. Их шарабаны были пусты. Рыбак на велосипеде пояснил: «Они полный день были в поисках рыбы. А рыба­то, оказалось, сама подплыла в поисках пищи».

…Копченый лещ домашнего приготовления – что может быть вкуснее! А озеро Волго – что может быть красивее! А клёвый день? Что может быть милее для рыбака? Жаль, постарел уже я. Но ту красоту, чистоту души в памяти сохраню.

А рыбакам посоветую: не собирайтесь кучками у лунки. Не портьте себе и другим отдых. И не выходите на подтаявший лед! Не очень­то приятно оказаться в воде холодной. Такая ванна вряд ли по душе даже тем, кому «море по колено». Осторожность и в клёвый день не помешает.

А.Е. ПУГАЧЁВ

Калининский район

Такими словами 140 лет назад начинался рапорт из Твери царствующему дому

Не так давно во время посещения города Пушкина (бывшее Царское Село, ныне это район Санкт­Петербурга) мне посчастливилось получить из рук одной из сотрудниц Дворцов­музеев копию рукописного документа, познакомиться с содержанием которого читателям “ » наверняка будет не только интересно, но и полезно.

Это рапорт тверского губернатора, действительного статского советника Соловьева царствующему дому Романовых. Документ датирован 25 мая 1870 года. Рапорт начинается словами: «Всеподданнейше доношу ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ, что во вверенной управлению моему губернии все состоит благополучно, повергаю на ВЫСОЧАЙШЕЕ усмотрение ВАШЕ краткие, собранные мною о положении оной сведения». Каким же был наш край 140 лет назад?

Из рапорта следует, что в Тверской губернии состоит уездных городов (включая губернский центр) – 12, заштатных – 1. Посадов – 2, слобод – 27. В губернии насчитывалось 780 сел и погостов, 8896 деревень, было также 1663 сельца, 484 хутора и мызы. Всего 11865 населенных пунктов. Население губернии составляло, по данным губернатора, 1 миллион 464 тысячи 995 жителей. Из них дворян потомственных – 6210, в том числе имеющих право подавать голос на выборах в губернских собраниях – 934, дворян личных и разночинцев – 5166, священнослужителей и семейств их – 9313, церковнослужителей и семейств их – 13599, монашествующих – 702, отставных солдат и их семейств – 28406, иностранцев – 572, почетных граждан и их семейств – 797, купцов и их семейств – 9618, мещан и цеховых – 84056, бывших государственных и удельных крестьян – 561409, временно обязанных – 722184, бывших дворовых людей – 12319. Как видим, губерния была по преимуществу крестьянской – более двух третей населения принадлежало к хлеборобскому сословию. Пролетариат в то время был еще довольно малочисленным.

Значительную прослойку составляли военные. На территории губернии дислоцировалось 26,8 тысячи человек личного состава различных родов войск. В это число входило и 13,9 тысячи отставных «нижних чинов». Наиболее представительной была пехота – почти 6 тысяч, далее шла кавалерия – 4,6 тысячи человек.

На территории губернии действовало 840 православных каменных церквей, 241 деревянная, 21 монастырь, 648 часовен. Кроме этого, были одна лютеранская церковь и одна католическая.

Казенных домов, занимаемых присутственными местами, училищами, почтовыми конторами, больницами, острогами и другими учреждениями, в губернии насчитывалось 81 каменный и 50 деревянных. Сверх того имелось 169 каменных и деревянных зданий, содержащихся на средства городских обществ.

Любопытны приведенные в документе сведения о системе образования. На подведомственной губернатору территории находились 1 губернская гимназия, 2 Мариинских женских гимназии; уездных и приходских училищ в городах – 36, женских училищ – 7. В них насчитывалось 3,5 тысячи обучающихся. Сельских училищ было 368. В них обучалось 13,4 тысячи детей. В губернии действовали духовная семинария, 9 духовных уездных училищ. В них обучалось около 2 тысяч человек.

О состоянии охраны здоровья населения свидетельствуют следующие данные из губернаторского рапорта. Число больниц: в губернском городе – 1, в ней находится больных – 118; в уездных городах – 18, в них больных – 325.Число богаделен: в губернском городе – 2 (в них призревается 57 человек), в уездных городах – 7 (135 человек).

Есть в документе сведения о народной промышленности. В губернии 140 лет назад находилось фабрик: бумагопрядильных – 6, пенько­прядильных – 9, льно­трепальных – 6, воточная – 1, миткальных – 7, тиковых – 2, русинетовых – 2, салфеточная – 1, ткацких – 3, бумажных – 2, бумаго­кровельная – 1, сигарных и папиросных – 2; заводов: сыроваренных – 35, колбасных – 3, салотопенных и свечных – 25, мыловаренный – 1, клееварный – 1, скорняжных – 2, юфтевых – 2, кожевенных – 35, щетинных – 2, волосяных изделий – 1, войлочный – 1, винокуренных – 38, водочных – 13, пиво­ и медоваренных – 8, уксусный – 1, паточных – 2, крупяных – 2, солодовых – 13, крахмальных – 14, маслобойный – 1, мукомольных – 38, лесопильных – 2, известковых – 8, гончарных – 9, чугунно­литейных – 2, колокольный – 1, стекольных – 4, фаянсовый – 1, хрустальных – 2, стеклянных – 2, капительный – 1, кирпичных – 30, горшечный – 1, химических – 3, механический (земледельческих машин) – 1, красочных – 3, фосфорно­спичечных – 9; всего – 399.

Губернатор рапортует в Санкт­Петербург:

«Главные промыслы жителей Тверской губернии, кроме земледелия, составляют:

Постройка и тяга судов, работы по устройству и содержанию в порядке Николаевской железной дороги, других путей сообщения и перевозка товаров в разные торговые пункты.

Кроме того, в 1869 году жители Кашинского, Бежецкого, Вышневолоцкого, Новоторжского и других уездов до 22000 человек заняты были работами по устройству Рыбинско­Бологовской железной дороги и сооружению парового пути от города Торжка до Осташковской станции Николаевской железной дороги. Работами этими занимались от мая по ноябрь месяц и заработанная плата от этого промысла простиралась от 35,50 до 80 рублей на рабочего.

В Тверской губернии замечательны еще следующие промыслы, принадлежащие преимущественно жителям лишь некоторых городов и селений: ковка гвоздей, приготовление кожаной и шерстяной обуви и ломка белого известкового камня.

Ковкою гвоздей в Тверском, Бежецком и Весьегонском уездах занимаются до 1828 человек и зарабатывают в год до 85320 рублей.

Шитьем обуви преимущественно занимаются жители: Корчевского и Калязинского уездов. Промыслом этим занято было 6483 человека и выработанная сумма простиралась до 598447 рублей.

Кроме того, жители Калязинского уезда занимаются приготовлением теплых сапог и битьем шерсти, отправляясь для этого в разные места от сентября по февраль месяц, промыслом этим в 1869 году занято было 3147 человек и заработанная сумма простиралась до 30573 рублей сверх содержания, которое рабочие получали от хозяев.

Шитьем обуви занимаются также жители городов Торжка и Осташкова; в Торжке приготовляется обувь, шитая золотом, серебром и шелком по бархату, атласу и сафьяну; в Осташкове шьются белые крестьянские сапоги, также называемые осташами, сапог таких в 1869 году приготовлено было на 266000 рублей.

В Осташкове, кроме того, заслуживает внимания выделка железных изделий: кос, серпов, топоров и ножниц, изделий этих в 1869 году приготовлено было на 94450 рублей.

Выделка железных изделий составляет также предмет занятий жителей города Калязина, где преимущественно работаются лопаты и дверные личины.

В городе Бежецке большая часть женщин занимается шитьем мешков для хлеба и выручка от этого промысла в 1869 году простиралась до 3150 рублей, продано же мешков на 153000 рублей.

Промышленность эта в незначительной степени развита и в городе Твери, где сверх того обращает на себя внимание вязание шерстяных чулок и вариг.

Большая часть жителей города Ржева занимаются пряжею пеньки на тамошних пенькопрядильнях, чем и добывают себе средства на жизнь; в Ржеве существует также мочальный промысел: в 1869 году выделано было 210000 рогож.

Ломка белого известкового камня производится в Старицком уезде и в течение 1869 года от этого промысла добыто 2356 рублей».

Упоминает губернатор и о путях сообщения: «Водяные сплавы Тверской губернии производятся по рекам: Волге, Тверце, Мологе, Цне, Мсте, по озеру Селигеру, Тверецкому и Цнинскому каналам. Главнейшие сухопутные сообщения суть: Николаевская железная дорога, Московское шоссе, Ярославский и Смоленский почтовые тракты.

Для движения почт, возки курьеров и проезжающим по большим и боковым трактам находится почтовых станций 44.

В них содержится лошадей 373».

А вот данные, дающие представление о ценах на продовольствие и фураж, что были 140 лет назад: за четверть ржаной муки весом 7 пудов 10 фунтов – 5 руб. 80 коп.; за четверть гречневых круп 9­пудового веса – 10 руб.; то же овса – 3 руб. 50 коп.; за фунт говядины – 10 коп.; за пуд сена – 183/4 коп.; за пуд соломы – 10 коп.

В рапорте губернатора есть и другие полезные сведения. О чем в целом свидетельствует найденный мною документ? О том, что Тверская губерния 140 лет назад была не заштатной, а довольно развитой территорией, заложившей основы промышленности, развивающей образование и медицину. А населения в губернии, меньшей по площади нынешней Тверской области, было даже больше, чем сейчас. Пожалуй, это главное, о чем мы сегодня можем сожалеть.

Геннадий АСИНКРИТОВ, краевед