Рубрика: Общество

Реставрация комплекса зданий Клобукова монастыря в Кашине ведется неграмотно

У стен Николаевского Клобукова монастыря в Кашине сейчас все чаще останавливаются автобусы с паломниками. К древнейшему в Кашине монастырю, сохранившему самые старые в городе памятники истории и архитектуры, постепенно приходит известность. Внимание паломников – несомненно, благо для обители, в которой по сей день многие объекты находятся в состоянии, близком к руинированному.

Но у известности есть и другая сторона: там, где оживляется паломническая и другая деятельность, находятся и «реставраторы», не всегда понимающие, с какого рода объектом им приходится сталкиваться и как его нужно реставрировать. Мы писали, что даже в Старице, где на реставрацию Успенского монастыря были брошены астрономические по тверским меркам средства, не обошлось без досадных ляпов. Тем более проблемы современной «реставрации» выявились в Кашине, где и деньги другие, и внимания со стороны первых лиц государства меньше.

Клобуков монастырь открыт после десятилетий разорения в 1995 году. Первоначально его открыли как мужской (мужским он был изначально и до закрытия в 1920­х годах). С 2001 года было принято решение о реорганизации монастыря в женский. В этом виде он существует и теперь. Настоятельницей сейчас является игуменья Варвара (Иванова).

Ничего плохого в том, что мужской монастырь действует сейчас как женский, нет. Это в наши дни судьба многих старинных русских обителей – братию в монастырь собрать сложнее, чем сестер. Медленно и очень осторожно проводившаяся с начала 1980­х и до 2001 года реставрация с переустройством монастыря ускорилась. За последние десять лет на всех постройках появились крыши, законсервированы очень ценные в историческом отношении, но мало пока что­то напоминающие неспециалисту руины Троицко­Никольского собора (старейшего храма в Кашине!), построена ограда, некоторые здания побелены и покрашены.

Занимавшая многие годы должность заведующей Кашинским музеем Вера Алексеевна Никонова (Пиксайкина) сегодня – одна из тех, кто добровольно помогает монастырю. Она действительно «болеет» за его реставрацию, за то, чтобы реставрация проводилась грамотно, чтобы не пришлось потом краснеть за впустую потраченные деньги.

– Все мы за то, чтобы монастырь приобрел нормальный вид, – говорит Вера Алексеевна, – потому что это русская национальная святыня. По крайней мере, для людей, живущих в Кашине, это неоспоримо. У всех народов есть свои святыни, которыми можно гордиться; и у русских должны быть святыни. Представьте современного русского молодого человека. Если его спросят: а что у вас есть, где ваши храмы? Что он сможет ответить, что привести в пример: приведет ли в пример руины Клобукова монастыря?

…У построек Клобукова монастыря в советские годы было жуткое использование: его храмы частью предназначались под жилье, частью под цеха мелких предприятий: в частности, один из них – Алексеевский – был колбасным цехом, а на месте, где постригся в монашество и прожил десять лет преподобный Макарий Калязинский, текла кровь забитых на мясо коров. Патриотизма и уважения к своей культуре это вряд ли прибавляло.

– Поэтому удивляться тому, что в кашинские храмы приходит на службы совсем немного людей, не приходится, – продолжает Вера Никонова. – Но, к сожалению, неуважение к культуре остается даже у пришедших к вере людей. Приходится слышать иногда: «Да кому нужна эта дорогая реставрация с соблюдением всех требований, нам здесь жить сейчас, нам главное – чтобы было удобно и современно». Я отвечаю: реставрация мне нужна, нужна городу, который пока не понимает, к чему может привести поспешное грубое вмешательство в памятник, но поймет потом – а тогда будет поздно.

…В последние советские десятилетия Кашин многое утратил из своего исторического наследия. Но тогда же на государственные средства были отреставрированы снаружи одни храмы, были начаты работы по другим, по тому же Клобукову монастырю.

– Мое мнение, что имущество передавать Церкви нужно, иначе реставрация – это просто выбрасывание денег, – говорит Вера Никонова. – Но передавать памятник нужно в том виде, в котором государство его забрало. В каком виде находятся наши храмы, думаю, всем известно. Реставрация – очень дорогое удовольствие, по силам у нас только государству. Но государство не только почти не финансирует реставрацию памятников – хотя Клобуков монастырь в этом отношении как раз исключение – оно устранилось от контроля над самодеятельной «реставрацией». Я не знаю точно, как механизм контроля должен выглядеть после передачи памятника Церкви: это можно обсуждать. Но профессиональный контроль обязан быть при любом собственнике.

…Сейчас на занесенной снегом территории монастыря жизнь теплится в нескольких «оазисах» – настоятельском корпусе, Покровской церкви с примыкающим северным корпусом и часовне­футляре над кельей преподобного Макария. Остальное – пока корпуса без окон и дверей, ждущие своей очереди. Проблемы их не слишком заметны для неискушенного человека. Но проблем очень много.

Мы попросили очень уважаемого и авторитетного архитектора­реставратора Артура Адамовича Галашевича, в свое время много сделавшего в начале реставрации Клобукова монастыря, прокомментировать ситуацию с реставрацией южного корпуса, которая уже несколько лет финансируется государством. Прямо скажем, его резкий и очень взволнованный тон был для автора этих строк некоторой неожиданностью:

– Хотите прямой ответ на ваш вопрос? Пожалуйста: деньги вламываются непонятно во что. И деньги большие – не менее десяти миллионов рублей в 2008 году. При этом плана реставрационных работ нет, археологии нет, планировка монастыря до сих пор не утверждена. Ну как можно работать без общего плана? И в результате ограда у нас сложена из шлакоблоков в начале 2000­х на средства благотворителей – чтобы вышло подешевле. Понимаете, ограда в русском монастыре – это же, кроме прочего, символ ограды райского сада, ограды Небесного Иерусалима. Хороший у нас символ – из шлакоблоков… И это теперь надолго. Должен быть проект воссоздания ограды. Монастырю необходима хорошая кирпичная ограда в исторических формах с надвратной колокольней. Далее: монастырь завален мусором. Этот мусор – результат деятельности недавних «реставраторов» и пятидесятилетней деятельности «арендаторов». В результате каре жилых корпусов монастыря оказалось в яме. Сухие раньше подвалы полны водой. Сейчас зима – можете представить, что будет весной. Эти подвалы нужно было осушить немедленно – еще в прошлом году. Вместо этого на братском корпусе выводятся наличники «под XVII век» – причем технически неграмотно. Но зато эта работа хорошо видна матушкам, паломникам, всем неспециалистам. Сделана, извините, декоративная фитюлька, а дверные и оконные проемы не укреплены – стена может просто рухнуть. Я, конечно, попробую поговорить с теми, кто работает на месте, но услышат ли меня? После этого на такие «мелочи», как замена главы на Покровской церкви, которую я в 1980­х годах делал по уцелевшим фрагментам, на новую, измененных форм, уже можно не обращать внимания. Если непрофессионально осуществляются работы на средства государственные, то уж какие претензии можно предъявить к благодетелям, осуществляющим ремонт Алексеевского храма без всякой документации?

Мы не называем тех, кто непосредственно занимается работами по Клобукову монастырю – как раз в надежде, что они прислушаются к совету профессионалов, совершенно бесплатно (!) готовых оказать такую помощь, исключительно ради ценности памятника такого уровня. Здесь есть, действительно, за что бороться. Помимо Клобукова, да еще Антониева Краснохолмского и Борисоглебского в Торжке монастырей в Тверской области нет монастырских комплексов с таким большим количеством построек XVII века. В Кашинском Клобуковом монастыре от того времени уцелели – пока – собор, его придел, надвратная церковь, трапезная, братский и настоятельский корпуса. Плюс Клобуков монастырь – единственный сейчас уцелевший монастырь, связанный с именем преподобного Макария Калязинского – ведь от самого Макарьева монастыря в Калязине не осталось почти ничего. И, похоже, только на помощь своего небесного заступника Клобукову монастырю и остается надеяться. Чтобы он уцелел не просто как место, но как уникальный памятник русской культуры.

Павел ИВАНОВ

В конце минувшего года на пленарном заседании региональной Общественной палаты прошло обсуждение Стратегии социально­экономического развития Тверской области на долгосрочную перспективу. В обсуждении принял участие и автор этих строк.

Образно говоря, стратегический план – это система договоренностей, это договор общественного согласия. Я бы сказал, что процесс разработки стратегического плана – это процесс формирования гражданского общества в Тверском регионе. Мы зачастую сетуем на отсутствие у жителей области активной гражданской позиции. А когда появляется возможность эту активную позицию проявить, лишаем жителей такой возможности.

Эта особенность наглядно проявилась в деятельности Фонда «Центр стратегических разработок „Северо­Запад“, который сформировал стратегию развития региона без широкого участия общественности. Такой подход имеет право на существование, но сегодня это уже технология вчерашнего дня.

В материалах проекта стратегии мы не видим признаков участия в этой работе жителей региона. Всё должно начинаться с опросов населения. Проводились ли опросы? Если проводились, почему они не доведены до широких слоев регионального сообщества через средства массовых коммуникаций? Упор сделан на развитие новых промышленных секторов и современных высокотехнологичных „сервисных“ функций сферы услуг, но в стратегии совершенно не проработан вопрос, за счет каких трудовых ресурсов будут они функционировать. Не приведет ли это к тяжелым последствиям для местного населения? При таком упрощенном подходе к стратегии у нас вместо общественного договора согласия бизнес­план получается!

Разработчик стратегии предлагает региону стать самостоятельным центром в рамках Большой московской агломерации. В проекте совершенно не учтены тверские интересы. А ведь стратегия формируется не на пустом месте. Создается впечатление, что данный проект стратегии может быть легко применен к любому другому субъекту РФ, расположенному в непосредственной близости к Москве.

Почему у разработчиков стратегии не возникало желания опереться в своей работе на тверское самосознание, сформированное тысячелетней историей, и использовать его как ресурс развития? Как показывает история, Тверская область – самостоятельная особая „осевая зона развития“, связанная с Великим водоразделом, некогда имевшая ключевое значение для формирования русского суперэтноса. Ведь не случайно именно из Оковского леса „есть и пошла Русская земля“. Важно заставить вновь заработать в интересах региона весь потенциал Тверской земли.

Из представленных материалов проекта стратегии видно, что интересы Московской агломерации простираются только до Торжка. А как будут развиваться такие удаленные районы, как Торопецкий, Андреапольский, Сандовский, Краснохолмский и другие? На этот вопрос в проекте стратегии нет ответа.

Для развития удаленных районов крайне важно научиться использовать ресурсы трансрегионального планирования, связанного с регионом Балтийского моря. Страны, входящие в прибалтийский регион, занимают высшие места в рейтинге конкурентоспособности всех государств мира. К конкретным шагам, способным вдохнуть свежий импульс развития удаленных районов, можно отнести проект «Исток Западной Двины в еврорегионе „Даугава – Западная Двина“. Тверская область не входит в регион Балтийского моря. Но развитие данного еврорегиона может стать основой механизма вхождения нашей территории в эту программу.

Стратегия возрождения Тверского края должна складываться из стратегических планов развития районов и городов. Стратегии 23 муниципальных образований, в том числе Твери, уже были разработаны в период деятельности прежней, платовской, администрации. Не проще ли было использовать наработанный материал, чем начинать все с нуля?

Вячеслав БАШИЛОВ, председатель Совета ТОС на Рождественских горках, член Общественной палаты Твери, член Ассоциации специалистов по экономическому развитию территорий

Уже не первый год тверские перевозчики лицом к лицу с проблемами, ставшими для отрасли хроническими в нашем регионе. Вопросы, касающиеся увеличения компенсации по единому социальному проездному билету (ЕСПБ), установления экономически обоснованного тарифа на перевозку пассажиров и учета расходов, связанных с деятельностью автотранспортных предприятий при формировании муниципальных бюджетов, не только не утратили своей актуальности, но встали перед перевозчиками еще острее, так как большинство из них сегодня выживает из последних сил. МУП «Городской электрический транспорт» Твери находится в предбанкротном состоянии (долг более 100 миллионов рублей). Банкротства пытается избежать и МУП «ПАТП­1», однако эти попытки ни к чему не приводят. Большинство автопредприятий находится на грани гибели, поскольку в сложившихся условиях не имеет возможности не только обновлять автопарк, но и содержать имеющийся, а также привлекать на работу квалифицированный персонал.

Сегодня при крайне низкой компенсации ЕСПБ в 200–250 рублей, установленной пять лет назад, в условиях постоянного повышения цен на горюче­смазочные материалы и другие энергоносители, а также запчасти и комплектующие, средств, которые выручают автоперевозчики, хватает только на зарплату и налоги. Из­за низкого уровня заработной платы происходит большая текучесть водительского кадрового состава и кондукторов. Отказаться от перевозки пассажиров льготных категорий автотранспортные предприятия не могут, прежде всего, по этическим соображениям, ведь льготники – это те люди, чьими усилиями была одержана победа в Великой Отечественной войне и восстановлена региональная экономика в послевоенные годы. А на электротранспорте ветераны и пенсионеры составляют большую часть пассажиропотока. И как быть в такой ситуации?

Не менее важной проблемой является и заниженный тариф на проезд в общественном транспорте, установленный Региональной энергетической комиссией (РЭК) Тверской области. На данный момент, по расчетам той же РЭК, он должен составлять 15–16 рублей. А действующая ныне планка в 12 рублей является самой низкой в Центральном федеральном округе. Парадокс.

Для автоперевозчиков остро стоит вопрос недостаточности средств, закладываемых бюджетами разного уровня на обеспечение транспортного обслуживания населения. Даже при том, что автотранспортные предприятия заключили контракты на транспортное обслуживание населения по минимальным социальным требованиям, несмотря на  недостаточность средств, заложенных в областном и муниципальном бюджетах для возмещения расходов по этим контрактам, многие муниципалитеты не исполняют свои обязательства по оплате транспортных услуг. Это ложится дополнительным финансовым бременем на автотранспортные предприятия.

Все эти вопросы неоднократно поднимались на уровне областной и муниципальной власти, но никаких реальных сдвигов не происходит. После рабочего визита Губернатора Тверской области Дмитрия Зеленина в МУП «ГЭТ» городские чиновники официально заявили, что программа модернизации транспортной отрасли города с сохранением обоих муниципальных транспортных предприятий появится к моменту принятия бюджета на будущий год. Но до настоящего времени это заявление так ни во что и не воплотилось. Получается, что проблемы тысяч горожан и жителей области властям безразличны?

Евгений ОРЛОВ, председатель некоммерческого партнерства «Тверской автотранспортный союз»

Необходимость реформирования судебной системы назрела уже давно. Сейчас эта тема активно обсуждается как в официальных кругах, так и в обществе.

Судебной системе в советское время не приходилось подстраиваться под динамично изменяющееся законодательство, поэтому она могла достаточно эффективно функционировать на основе сложившейся за длительный исторический период судебной практики. Сейчас судебное законодательство подвержено быстрому изменению и постоянному развитию, судебная практика зачастую противоречива, поскольку в сравнении с советским периодом законодательство не только усложняется и становится более разветвленным, но и увеличивается в объеме. В этих условиях необходимо выстроить эффективную систему контроля за деятельностью судей.

В судейском сообществе назрел целый ряд проблем. Одна из них – резкое снижение уровня профессиональной компетенции судей. Советская система образования воспитывала грамотных специалистов, а после ее распада образование зачастую становилось простой формальностью. Все хорошо помнят проводившиеся кампании по выявлению поддельных дипломов. А ведь многие из их обладателей построили серьезные карьеры и дослужились до высоких руководящих постов. Такие кадры пополнили и судейское сообщество. Не менее серьезной проблемой стала и зависимость принимаемых судьями решений от поступающих «сверху» указаний. В СССР «телефонное право» тоже было широко распространено. До сих пор на слуху множество инсценированных судебных процессов, когда неугодные властям люди оказывались за решеткой и даже были расстреляны. Но то, что присуще тоталитарной системе, не годится для демократического государства и гражданского общества.

Сегодня шансов оспорить то или иное противоправное решение у граждан очень мало, поскольку надзорные инстанции практически не читают поступающих к ним жалоб. В результате люди все чаще обращаются в Европейский суд по правам человека, который уже давно утверждает, что в России надзорные инстанции являются неэффективным средством внутриправового регулирования. Не случайно очень большое количество граждан выражает недовольство тем, как осуществляется судопроизводство. Нередко решения, которые выносятся, вступают в прямое противоречие с законом. Но даже если неправосудное решение все­таки подверглось изменению, судьи и в этом случае никакой ответственности не несут. Нужен реальный, действенный механизм применения административной, дисциплинарной или какой­либо другой ответственности судей всех уровней за противоправные решения, судебные ошибки. Люди часто жалуются на судей в прокуратуру, но по закону возбудить уголовное дело на судью имеет право только Генеральный прокурор РФ. Да и делается это только в крайних случаях. На сегодняшний день единственным органом, контролирующим деятельность судьи, является квалификационная коллегия судей. Но она работает не всегда эффективно и беспристрастно, поскольку состоит из самих же судей, которые блюдут ложно понимаемую честь мундира.

Для того чтобы механизм контроля стал по­настоящему действенным, его нужно вывести за пределы судебной системы. В этом случае у жрецов Фемиды появится реальный стимул относиться к своей работе более добросовестно.

Валерий БАРЫШЕВ, юрист

От тюрьмы да от сумы не зарекайся. Сказано невесть когда, но и сегодня можно на носу зарубить. Осужденные, отбывающие срок в Тверском исправительном учреждении №  1, что в Перемерках, на носу зарубили. Их здесь полторы тысячи. Как в пионерском лагере, они разбиты на отряды – всего 15, но не по возрастам.

Преступность стремительно молодеет. Осужденных в возрасте можно пересчитать по пальцам одной руки. Абсолютное большинство появилось на свет при Брежневе, многие – при Горбачеве. Некоторым из осужденных сидеть аж четверть века. Другим, однако, надежда светит: минимальный срок находящихся в колонии – восемь лет. Если повезет с УДО (условно­досрочным освобождением), то жизнь на воле можно попытаться исправить ударным трудом, примерным поведением и образцовым семейством. Наверное, среди осужденных появляются идеалисты: из­за колючей проволоки и хмурое небо может показаться лазоревым. Пока же заповедь начертана на транспаранте: «Запомни сам и передай другому, что честный труд – дорога к дому». Лозунг придуман, наверное, в 30­е годы прошлого века, но его актуальность сомнению не поддается.

Осужденные, за малым исключением, готовы искупить вину трудом, к которому призывают, да только показывать его образцы может не все «население» колонии. Парадокс ситуации – в отсутствии сферы приложения усилий. Нет заказов, нет и работы. Поэтому сотни осужденных вынуждены не по своей воле мотать срок, не натирая мозолей. Повезло тем, кто на производстве занят: есть возможность не только продуктивно, с пользой для дела провести время за «колючкой», но и зарабатывать. А заработав, гордо направить стопы к окошечку магазина, которым аж 32 (!) года заведует большая оптимистка Галина Воротникова. Процесс купли­продажи в колонии отличается от традиционного – деньги за товар. Денег осужденные не видят. Стоимость продуктов вычитается из их личного счета. По словам завмага, самый востребованный товар – кофе, чай, конфеты, печенье, цитрусовые и, ясное дело, курево. В принципе, приобрести осужденные могут все, что дозволено, начиная с исподнего.

По большому счету, содержание в колонии каждый осужденный оплачивает сам, включая коммунальные услуги. Режим строгим потому и называется, что порядок здесь, мягко говоря, железный.

В этом мы могли убедиться лично. Журналистов по одному пропускали через железные двери, между которыми сидит женщина­контролер. Она оставляет паспорта входящих в зону на временное хранение. Пока визитеров проведут по подсобному хозяйству, законно являющемуся гордостью колонии и образцом для показа.

По здравой логике, подсобные хозяйства во всех исправительных учреждениях обязаны быть образцовыми. Это ведь не колхозы дней давно минувших: один – в передовиках, десять – в «хвостистах». На огороде строгого режима вкалывают сплошь ударники – иные здесь в принципе не могут задержаться. Что характерно, ни один из увиденных «животноводов» и «растениеводов» до посадки никакого отношения к сельскому хозяйству не имел. Да и к селу – тоже. «Начальник» теплицы вообще москвич, осужденный за мошенничество. Колония прививает навыки такого труда, который всегда востребован на свободе и, что характерно, – особенно на селе.

Заместитель начальника ИУ­1 подполковник Игорь Ткаченко препятствий в развитии подсобного хозяйства не видит. Наоборот, мечтает о новых мощностях. В системе он 14 лет. Так что его оптимизм подкреплен продолжительной практикой повышения урожайности, поголовья и яйценоскости.

Что первично для колонии: курица или яйцо – вопрос не философский и не принципиальный. Главное, чтобы куры в курятнике, который не стыдно показывать по ТВ, исправно неслись. А для того, чтобы повысить яйценоскость, надо их кормить по современной технологии. Так и делает осужденный Александр Ежов, родом из Ржева. На воле его дожидается маленькая дочь, так что у отца есть дополнительный стимул осваивать тонкости птицеводства. В его ведении 730 кур. На глаз – элитной породы. По крайней мере, в год куры кладут 150 тысяч яиц. Отпускная цена 38 рублей 80 копеек за десяток. Кому­то покажется дороговато, но это не те яйца размером с голубиные, что нередко продаются в магазинах. Колонистские яйца – крупнее, увесистее, с оранжевыми желтками, как деревенские, яичница из которых вспоминается даже в сладком сне. Птицевод продемонстрировал двужелточные яйца, лишний раз доказав, что дело поставлено не на куриную, а на широкую ногу.

Визит в колонию пришелся в канун года кролика (по восточному календарю). В колонии к ушастым отношение почтенное. Правда, их количество примерно в 20 раз уступает курам, но зато соглядатай у них один – тот же осужденный из Ржева. Кролики, раскормленные до тесности клеток, таких разных пород, что и не запомнишь. Хорошо, что кроликов не величают по именам, а то вообще был бы полный кошмар.

Не величают в колонии и представителей свиного поголовья. На содержании 300 голов. Дух в свинарнике, мягко говоря, специфический. Визитерам дамского пола осужденные предлагают халаты, иначе запах может неисправимо въесться в одежду. Мужчины от спецодежды гордо отказывались, надеясь на кратковременность пребывания и проветривание на морозе.

В свинарнике 40 свиноматок, откормочная группа, молодняк и два хряка. Один из них нетерпеливо обхаживал в загоне очередную подругу.

Выгода от подсобного свиноводства очевидна. За счет прибыли построен курятник, свинарник, где, кроме цеха для приготовления кормов, оборудован душ – по всем санитарным нормам и правилам. Свинина по 150 рублей – цена сказочная. По словам заместителя начальника колонии, мясо в приготовленном виде – пальчики оближешь. Насчет мяса не знаем, но бутерброды с местным салом и собственной выпечки хлебом показались деликатесными и во рту тающими.

К бутербродному столу гостям был предложен зеленый лук. Стол был накрыт в зимней теплице, сплошь засаженной луком как одним из главных источников витаминов для осужденных. В двух луковичных грядках согласился сфотографироваться куратор подсобного хозяйства Игорь Ткаченко, одетый в добротный светлый тулуп из натуральной овчины. Косвенно это доказывало близость офицера к сельскому хозяйству. В теплице круглогодично произрастает лук – 3,5 тонны в год (килограмм – 109 рублей). Гордость теплицы – одиноко растущее лимонное дерево с единственным плодом.

Жаль, что осмотр подсобного хозяйства пришелся на предновогодье. Летом на грядках и под пленочными теплицами обильно растут огурцы (2 тонны), помидоры (почти тонна), кабачки (2 тонны), морковь (4 тонны), капуста (15 тонн). Качество продукции гарантировано.

Сама себя колония снабжает продукцией животноводства (мясом – 50 процентов, яйцом – 100 процентов, хлебом – 100 процентов) и овощами – на 20 процентов. Но кто же останавливается на достигнутом?! Огород строгого режима способен только расширяться и плодоносить на всю мощь многолетнего планомерного ухода.

Валерий БУРИЛОВ

P.S. Выражаем благодарность предпринимателю Юрию Фёдорову за помощь в организации материала.