Пожилая женщина-инвалид лишена заботы родственников и опеки соцзащиты
«Вы не представляете, какие у меня замечательные дети… были. Такие способные, добрые, воспитанные, отзывчивые. Я просто не понимаю, как могло так случиться, что теперь мне и помочь некому», – с этих слов начался откровенный и при этом мучительно тягостный разговор с 81летней Людмилой Беляковой, инвалидом первой группы по зрению.
Родилась Людмила Дмитриевна в 1930 году в столице. Коренная москвичка. Но ощутить себя столичной жительницей ей не удалось: девочке не исполнилось и двух месяцев, как ее родители развелись. Мать воспитанием ребенка заниматься отказалась: забрала старшую дочь Тамару и была такова. Не пожелал тянуть обузу и отец Людмилы. Так в младенческом возрасте девчушку отправили в глухую деревню в Ярославской области к бабушке и дедушке по отцовской линии. Те, не в пример родителям, отнеслись к внучке с любовью, но… Людмиле не было и восьми лет, как стариков не стало. В поселении жила еще тетя девочки, но ту посадили (времена были репрессивные) за мешок зерна, украденный из колхозных запасов. Первокласснице пришлось отправиться на проживание к брату отца в Ленинград.
– Жили мы неплохо, он обо мне заботился, хотя мне, конечно, не хватало женского тепла и совета: дядя Миша был холостой. Тогда я очень переживала, что родители не интересуются моей судьбой, чувствовала себя одинокой и ненужной, – вздыхает Людмила Дмитриевна.
Когда Люда закончила восемь классов, по дядиному совету пошла в училище при обувной фабрике «Скороход».
– Из всего выпуска отобрали десять лучших учениц, присвоили квалификацию контролеров готовой модельной обуви, выделили место в общежитии. С девчонками мы не ссорились, соседствовали дружно. Вот с питанием было действительно туго, а еще с одеждой и обувью, – вспоминает пенсионерка.
Тогдато она и написала письмо бросившей ее матери – подружки надоумили. «Здравствуй, незнакомая мне мама. Я не знаю, как ты живешь, но если сможешь, пришли мне денег на туфли…»
Денег мать не изыскала, в гости дочь не пригласила, да и жизнью ее не удосужилась поинтересоваться. Правда, ответное послание пришло. Мать жаловалась, как ей тяжело приходится с четырьмя детьми: мол, муж все время на работе да в разъездах, а она вся в делах. Прочитав письмо, Людмила очень расстроилась: в глубине души она надеялась, что мать покается, повинится перед ней, найдет нужные слова. А пока девчонка печалилась, ее более деятельные и менее сентиментальные подруги накатали ответ, в котором ругали ее мать за черствость и безразличие. На этом переписка Людмилы Беляковой с матерью кончилась, едва успев начаться.
В 1949 году, когда Люде исполнилось 19, она решила снова попытать счастья: адресовала весточку отцу. Тот проживал в Грузии, у него тоже была другая семья, в которой подрастали две дочери. Отец ответил, причем не формально, предложил повидаться, приехать в гости на время отпуска.
– Что говорить, я очень обрадовалась. Поехала, познакомилась с его женой, детьми. Меня так тепло приняли, отец даже слишком… тепло, – поделилась Людмила Дмитриевна.
Если не вдаваться в ненужные подробности, то папаша проявил нечистый интерес к дочери, приехавшей погостить. А возвращаться девушке было некуда. В Ленинграде ее уже не ждали, потому как она, поддавшись радостным чувствам, успела написать подругам, что будет жить в семье отца. Наверное, в этот момент судьба сжалилась и послала Люде отзывчивых людей, которые приютили девушку на время. Через них Людмила познакомилась со своим будущим мужем Вахтангом Джаиане.
– Он такой понимающий был, искренний, честный. Соседи знали, что к нему всегда можно было прийти за помощью, никогда не отказывал, если требовалось подсобить.
Почти 29 лет Людмила с супругом прожили в Ахалкалаки: он работал автомехаником, она – гримером и костюмером на студии «Грузия фильм», оба были на хорошем счету. За эти годы семейство Джаиане приумножилось двумя сыновьями, невесткой и даже двумя внучками.
Младший сын Людмилы с детства был болезненным ребенком: пролапс сердца и унаследованная близорукость. До армейской поры юношу то и дело подлечивали, не без содействия Академии художеств СССР, которая высоко оценила талант мальчика. Но когда сыну исполнилось 18, его призвали на службу в Краснокаменск, вблизи китайской границы, где ему наравне со здоровыми ребятами приходилось заниматься тяжелой работой. И без того слабое здоровье юноши дало трещину: его комиссовали, долго лечили в госпитале, дали инвалидность второй группы.
К концу семидесятых настроения в тогда еще братской Грузинской ССР стали меняться. Задолго до распада Союза русских начали выживать. На общем совете было решено переезжать в Россию. Так в 1978 году все многочисленное семейство пожаловало в Калинин. Поселились на Старобежецкой улице, где Людмила Дмитриевна с младшим сыном и живет по сей день. Каких трудов стоило накопить средств на покупку деревянного дома и приусадебного участка, можно живописать долго, но речь не о том. В этой истории важно лишь одно примечание: Людмиле Дмитриевне пришлось формально развестись с мужем, чтобы появилась возможность приобрести большее жилье, правда, без центрального водоснабжения и канализации. Сыновья поселились с родителями, хотя у каждого на тот момент уже была собственная семья. В общем, семья дружно жилапоживала, сыновья мужали, внуки взрослели, правнуки подрастали. Так было до поры, пока одна из внучек Людмилы Дмитриевны не предложила ей продать пустовавшую часть земельного участка рядом с домом для постройки еще одного дома.
– Мы с мужем переговорили и решили, что продавать ничего не станем, так отдадим, внучка же. В благодарность внучкин муж пообещал нам с дедом перекрыть крышу и купить газовый котел. Это он выполнил, а про то, что давали слово ухаживать и помогать нам с дедом, сразу забыли. Но с документами, после того как внучка с супругом оформляли четыре сотки земли на себя, произошла путаница. Да и забор наш они передвинули на два метра дальше, чем мы договаривались. Потом дом они продали, а нынешние собственники пытаются отобрать и эти не причитающиеся им метры. Муж мой умер, старший сын весь в работе, младший пьет, внуки вовсе дорогу сюда забыли, – сетует старушка.
Помощник из младшего сына действительно никудышный. И причина не в том, что он постоянно пребывает в алкогольном дурмане: он практически калека. Что скрывать, если бы не тяга к беленькой, может, и обошлось бы, но сына несколько раз, по словам его матери, избивали в медвытрезвителе. Грудная клетка мужчины исполосована болезненными швами…
– В милицию обращаться не стали, бесполезно. Все равно ведь скажут, что сам виноват, был пьян, начнут утверждать, что дебоширил, – пояснила Людмила Дмитриевна.
Сейчас, когда медвытрезвители расформированы, доказать чтолибо не удалось бы при всем желании, хотя такого рвения у бабы Люды нет. Зато есть другое: чтобы ей и ее, пусть непутевому, пусть давно взрослому, но ребенку немного помогли.
Она обращалась в наркодиспансер, просила поставить сыну капельницу, положить в стационар подлечиться. Там сказали, что сделают процедуру, если будет кристально трезв.
К счастью, согласилась помочь участковая медсестра районной поликлиники, несколько раз приходила ставить капельницы. Не побрезговала, не сослалась на отсутствие времени, просто пришла и подарила человеку, точнее – двум, каплю надежды.
Но иллюзий относительно того, что сын раздружится с рюмкой, мать не строит, и ввиду этого пытается добиться подмоги от соцзащиты.
– Хотелось бы, чтобы к нам два раза в неделю приходил социальный работник, без него просто никак. Мне ведь самой из дома даже до магазина не дойти, так что, когда сын в запое, приходится голодать, – отрешенно констатирует эта маленькая, сгорбленная бабушка, на долю которой выпало столько несчастий.
Вообще просить о чемто и стенать на судьбу не в правилах Людмилы Беляковой. Она и не жаловалась до сих пор, хотя с марта 2002 года у нее на руках заключение медикосоциальной экспертизы, где указано, что она нуждается в постоянной патронатной помощи и уходе. Все эти почти десять лет она, невзирая на боль в варикозных ногах, сама таскала продукты, убиралась в доме, готовила, стирала, еще и в огороде поспевала. А теперь кончились силы, а позаботиться о ней некому.
В комплексном центре социального обслуживания населения по Заволжскому району о проблеме Людмилы Беляковой знают и помнят, но ссылаются на то, что живет она в месте отдаленном, а соцработников мало и на всех не хватает. К тому же «отягощающим обстоятельством» является пьющий сын, состоящий на учете в психоневрологическом диспансере, который якобы может представлять угрозу для соцработника, если тот появится. Ну а пока вопрос по Беляковой решается, в соцзащите рекомендовали: если ктото добровольно согласится за ней ухаживать, может обратиться за ежемесячным начислением в 1200 рублей, которые будут выплачиваться помощнику по хозяйству. Получается замкнутый круг: родные Людмилы Беляковой о ней забыли, а соцработники на Старобежецкую улицу идти не желают. Так что ей только и остается, что из последних сил тягать воду из колодца, выхаживать сынаинвалида и вспоминать о том, какими добрыми и отзывчивыми были ее дети когдато…
Ксения БАДАКОВА