Найденная журналистами «Тверских ведомостей», она отреставрирована и передана в музей
Во вторник, 14 февраля, в помещении музея М.Е. СалтыковаЩедрина состоялось мероприятие, подобных которому не было давно. В торжественной обстановке в Тверской государственный объединенный музей была передана картина первой половины XIX века, найденная журналистами «Тверских ведомостей» в заброшенном доме деревни Глухово Торжокского района. Она не сразу бросалась в глаза, хотя и была прибита к входной двери.
…Стояло лето 2009 года. Экспедиция по деревням для подготовки альбома «Храмы Новоторжской земли». В Глухове, относившемся раньше к Старицкому уезду, сохранились остатки помещичьей усадьбы Ртищевых и огромная, почти окончательно погибшая Дмитриевская церковь: толстые березы корнями прорезались сквозь кирпичи сводов. Церковь эта построена в 1875 году из кирпича главного усадебного дома Дмитрия Ртищева, который, умирая, отпустил своих крестьян на волю, наделил их землей и вполне заслужил, чтобы новый храм был посвящен его небесному заступнику святителю Димитрию Ростовскому.
Старая деревянная Ильинская церковь 1776 года тоже дошла до нашего времени, а точнее, лишь верхняя ее часть – восьмерик, перестроенный в советское время под жилой дом. Там и нашлась картина «Отрок Иисус в храме».
Сельские деревянные церковные постройки сегодня редкость. Увидеть часть храма XVIII века в целости было куда интереснее, чем смотреть на брошенные ртищевские флигели, хотя нужно отдать должное: Глухово в отношении сохранности усадебноцерковного комплекса представляет собой большой интерес.
Восьмерик Ильинского храма узнается сразу по фасаду. Несмотря на перестройку, граненость постройки и подкарнизный пояс «выдают» в нем, на первый взгляд, часовню, что справедливо. Восьмерик сохранился полностью, растесали лишь окна и пристроили с задней стороны сени и двор. Постройка стоит по красной линии центральной улицы, в удалении от главной площади села.
«Дом» оказался брошен, дверь открыта. В полумраке «сеней» прячутся исконные храмовые стены, в одной из граней которых мы и нашли незапертую дверь. Внутри обыкновенные обои, старая лежанка, ветхие сундуки, кровать и бутылки, много бутылок.
На чердаке старая рамка от зеркала и кругом разбросанные листы газеты «Сельская жизнь».
Найти здесь чтото мы не надеялись, так как обнаружить в брошенном доме посреди большой деревни чтото ценное сродни промыслу.
Все старое если не сожжено, то вынесено местными, частично заезжими мародерами. Современная деревня больше не хранит в красных углах старые образа и на чердаках пыльные книги. Прошло это время…
Уже уходя, выйдя в «сени» и закрыв дверь, мы бросили последний взгляд на нее. Из всех случайных взглядов самый случайный. На двери, на сером холсте вертикальная надпись «1835 года сентя 21го числа». Это могло значить только одно… Сердце замерло. Сложно описать чувство, когда находишь чтото ценное, старое, израненное временем и все еще хранящее свою тайну от «случайных» глаз. Это и благоговение, и страх.
Холст был прибит к двери гвоздями по периметру и местами по всей площади. (Позже реставраторы насчитали в холсте свыше 60 гвоздевых отверстий.) Дабы не ранить чувств реставраторов, не будем подробно останавливаться на том, как холст приходилось при помощи простого ножа отдирать от двери.
Когда полотно легло обратной стороной на грязный пол коридора, долго не могли поверить глазам. Первая мысль – икона, но это была не икона, а картина, писанная маслом на холсте. Отрок Иисус в Иерусалимском храме посреди учителей. Евангельский сюжет, от Луки, вторая глава, выполненный в стиле, заимствованном из европейской Библии: «Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник. Когда же, по окончании дней [праздника], возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими. Пройдя же дневной путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми и, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его».
Едва ли тогда можно было оценить объективно то, что перед нами, но мы понимали, что нашли нечто очень ценное, уникальное, могущее дать новые открытия и интересные исторические находки.
Но все это было позже, а пока холст, бережно свернутый в рулон, поехал в город. Несколько месяцев картину не трогали по двум причинам: чтобы лишний раз не тревожить осыпающийся красочный слой и потому что просто не знали, что с ней делать. Понимали однозначно, что ее место в музее и никак не в частной коллекции. Но для того, чтобы музей взял, причем не в фонды, а в экспозицию, полотно нужно было отреставрировать. И здесь мы уже совсем растерялись.
У этой картины судьба счастливая однозначно. Бог лишь ведает, как долго она служила обивкой двери и где была взята хозяевами дома, но, открывшись вот так, на наш взгляд, не случайно, она не могла оставаться рулоном, лежащим на шкафу.
В череде ключевых моментов жизненного пути этого холста самый важный и судьбоносный – переезд в Москву, в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова (РАЖВиЗ), на кафедру реставрации. Человек, благодаря которому это произошло, благодаря которому картина смогла быть полностью отреставрирована, не хотел быть упомянутым, но мы упомянем. Это Майя Олеговна Коршунова. Низкий поклон вам! От всех нас, всех тех сотен и тысяч людей, которые смогут увидеть этот холст и удивиться его судьбе сегодня, завтра, спустя много и много лет.
Спасти произведение искусства сложно, спасти так, чтобы оно стало достоянием широкой общественности, сложнее в разы. Сегодня и всегда уникальность произведения определяется совокупностью нескольких факторов: сохранностью, датировкой и именем автора. У нашей картины были первые два. А потом нашелся и автор.
В книге старицкого краеведа Ивана Крылова «Достопримечательности в уезде» читаем про Глухово такие строки: «Особенно интересны художественные произведения из новозаветной истории, развешанные по стенам обоих храмов. Эти картины, как говорят, поступили в церковь из дома помещика Ртищева, куда они были взяты из коллекции графа Безбородко, а частию писаны талантливым художником Немцовым, выученным из дворовых людей». В числе 11ти картин наша называется «Отрок Иисус в храме». Таким образом, фамилия художника была открыта. Есть еще воспоминания Иустина Малеина, которые свидетельствуют о том, что в 1843 году собор Святого Духа в селе Кушалино расписывали художники Зуев и Ф.И. Немцов. Это спустя восемь лет после «глуховской серии». Для дворового человека инициал Ф. скорее всего означает имя Федор, но без документальных подтверждений утверждать это мы не можем.
Картина «Отрок Иисус в храме» и росписи в люнетах собора – это то немногое, что идентифицировано и сохранилось от работ Немцова. Открытие имени художника, обретение и реставрация его работы – это не просто сохранение отдельного произведения, это вырывание из небытия частицы наследия талантливого тверского мастера, чье имя до сих пор пребывало в полном забвении. Печально, что кушалинскую стенопись уже не спасти, но мы можем радоваться тому, что та картина, которую многие невежественно величали «провинциальной мазней», станет достоянием публики в стенах тверского музея.
Что до «мазни», то руководитель реставрационных работ, преподаватель факультета реставрации живописи РАЖВиЗ Сергей Потапов (на снимке) замечает:
– С одной стороны, картина сделана профессионально, с другой, в ней есть какието архаические провинциальные черты. И эта смесь никак не унижает это полотно, но придает ему уникальность. Многие живописцы, в том числе и тверские, попадая в столицы, зачастую приобретали столичную выученность, европейское культурное образование и теряли свою духовную и художественную связь с тем местом, откуда они пришли. Этот художник очень старался, и старание это свойственно именно провинциальным памятникам. Получив академические знания, он, как мог, их проявлял здесь. Памятник удивительный, это чудом сохранившаяся и промыслительно обретенная духовная крупица, которая доказывает нашу национальную аутентичность, показывает срез нашей культуры, от которой мы в какойто момент просто отвернулись.
Попав на стол к реставраторам, это изувеченное временем полотно из глухой деревушки выдержало экзамен «на уникальность». Оно не воспринималось как картина, и все компоненты его находились в остро аварийном состоянии.
– В таком виде ее впервые увидели и мы, – рассказывала Елена Шарова. – Естественные сомнения, которые испытали опытные реставраторы музея А.С. Пушкина, среди которых была Ольга Пастернак, касались не только катастрофически плохой сохранности и множественной тотальной утраченности, но и значимости данного объекта для истории и культуры. Но чутье не подвело руководителя кафедры реставрации станковой масляной живописи РАЖВиЗ Екатерину Иванову, которая согласилась взять сильно разрушенную картину на диплом.
И стал «Отрок Иисус в храме» дипломной работой выпускницы Академии живописи Елены Шаровой, которая, как говорит ее руководитель Сергей Потапов, отдала этой картине кусок своей жизни.
– Сохранение данного образца представляется нам важной задачей не только потому, что весь круг памятников этого времени после 1917 года планомерно уничтожался, но и потому, что данная картина является, пожалуй, единственным подлинным материальным свидетельством истории и культуры конкретной усадьбы. Исследователи, изучающие храмовую живопись данного периода, сталкиваются с ситуацией, когда на сегодняшний день поиск аналогов церковноакадемической живописи затруднен. Таким образом, реставрируемое нами произведение дополняет информацию об искусстве России того времени и имеет как историкорелигиозную, так и неоспоримо художественную ценность, – заключила Елена на своей защите и получила «отлично».
Едва ли стоит подробно говорить о самой реставрации. Была проведена колоссальная работа по восстановлению и укреплению холста, красочного слоя. При взгляде на результат никак не верится, что два года назад она была прибита к двери брошенного дома. Как будто вчера писана…
Большую радость от того, что теперь это произведение станет экспонатом Тверского государственного объединенного музея, выразила его генеральный директор Татьяна Черных:
– Мы очень рады этой картине, мы долго ждали ее. Хочу сказать, что живописных произведений с такой уникальной историей, легендой, у нас немного, и мы будем искать для нее место в экспозиции или Старицкого филиала, или головного музея. Это пока вопрос открытый. И мы планируем, как только станет теплее, провезти ее по всем нашим филиалам, сделать выставки одного произведения, показать ее как пример того, что искусство может возвращаться из небытия не только в частные коллекции или в худшем варианте – на черный рынок, но в самое лучшее для них место – в музеи.
У этой картины счастливая судьба. Все те люди, руками которых она возрождалась, говорят, что это уже совсем другое произведение, нежели два года назад. Из разорванного и дырявого грязного холста она стала полноценным произведением искусства с необыкновенной историей. Авторы этих строк, без преувеличения, счастливы, что картина будет жить дальше в новом качестве. И надеемся, что она займет достойное место в экспозиции музея и чудесная история этого холста станет добрым примером для понимания того, что в нашем сегодняшнем мире нужно ценить и беречь искусство прошлых веков, не прятать под сукно коллекций, но дарить людям нынешнего и многихмногих будущих поколений.
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Павел ИВАНОВ