Так сложилось, что меня с Марком Исааковичем связывала многолетняя творческая дружба: я писал стихи и либретто для его многочисленных музыкальных постановок и оперетт на сцене Тверского ТЮЗа. Но сегодня не об этом. Во время наших частых встреч и бесед он как-то само собой вспоминал о своей большой не только по протяженности, но и по насыщенности событиями жизни. Ему тогда было уже за восемьдесят…
Тем не менее Кларисов с поразительной хронологической точностью рассказывал о событиях более чем полувековой давности. При этом Марк Исаакович не проявлял особых эмоций даже тогда, когда говорил о трагических моментах своей жизни, отчего рассказ его приобретал какую-то подчеркнутую объективность.
Счастливый человек
Так о себе говорил Кларисов и уточнял, повторяя за своим тезкой Твеном, что счастливый человек тот, у кого в зрелом возрасте осуществились его детские мечты.
Марку едва исполнилось шесть лет, когда он впервые попал в оперу. «Попадание» оказалось обоюдным: опера также «попала» в мальчика, причем в самое яблочко-сердце.
Это была «Русалка» Даргомыжского. На сцене солисты киевского оперного театра – потрясающий бас (считавшийся вторым после Шаляпина) Иван Донец и неподражаемая Оксана Колодуб. У дирижерского пульта сам Арий Позовский. Имена в ту пору культовые.
После спектакля пораженный зрелищем дошкольник заявил дома родителям: – Я буду музыкальным режиссером!
Заметьте: не хочу стать, а буду! Словно решение это пришло мальчику не вдруг, а подобно спелому плоду имело свою предысторию созревания. Представьте, так оно и было. Музыка и сцена появились в его жизни раньше, чем он сам появился на свет.
Никакой мистики. В небольшом украинском городишке Смела шел вполне нормальный (по материалистическим меркам) концерт. Выступал известный еврейский певец Михаил Эпельбаум. Пел он замечательно, о чем свидетельствовал Марк Исаакович, который был на том давнем концерте. Правда, присутствовал он в зале, находясь… в материнском чреве. Вместе с мамой они благополучно прослушали первое отделение, но затем Марк, заинтригованный доносившимися извне чудесными звуками, вероятно, решил сам посмотреть на происходящее. Разумеется, маму тут же отвезли домой. И когда Марк Кларисов известил мир о своем появлении традиционным «бельканто» новорожденного, неподалеку, в концертном зале, раздались бурные аплодисменты. Кто знает, быть может, они предназначались не только одному Эпельбауму…
Много позже, в 1956 году, когда детская мечта Кларисова сбылась (стал-таки музыкальным режиссером), в Калинин, где он тогда жил и работал, приехал на гастроли… да, тот самый Михаил Эпельбаум! И, конечно же, вести его концерт попросили Марка Исааковича, который, само собой, поведал ему историю своего рождения.
«Надо же, – оживился маэстро, – вы родились во время моего выступления, а знаете ли, что как-то в Днепропетровске один зритель из первого ряда умер прямо на моем концерте?..»
Естественно, ничего такого Марк Исаакович знать не мог, но уже тогда для него музыка ассоциировалась не только с жизнью, но и со смертью.
Отец
Откроем небольшой секрет: Кларисов – это псевдоним Марка Исааковича. А теперь – секрет чуть побольше: броский псевдоним – не просто удачная выдумка-находка, а счастливое сочетание имен его мамы (Клары) и отца (Исаака).
Любопытно, что Исаак Григорьевич, инженер-химик по образованию, один из ведущих специалистов в отечественной сахарной промышленности, казалось бы, производственник до мозга костей, тем не менее с малых лет сохранил трепетное отношение к музыке и всю жизнь не расставался со своей любимой скрипкой. Она была не просто его хобби, затянувшейся привязанностью, а, пожалуй, вторым (если не первым) призванием. Иначе чем объяснить, что уже в зрелом возрасте, когда ему было 36 лет, он заочно окончил Киевскую консерваторию. Играл на выпускном экзамене концерт Мендельсона для скрипки с оркестром. Оркестром, к слову, дирижировал не кто-нибудь, а народный артист СССР Натан Рахлин.
Шел 1935 год. Большевики перешли от слов к делу: уже не звали, а вели (частенько под конвоем) народ к новой светлой жизни. Однако горькую «пилюлю счастья» требовалось время от времени подслащивать. Стране нужен был сахар. И отец нашего героя с утра до вечера пропадал на своей «сладкой» работе. Однако он чуть ли не каждый вечер умудрялся выкраивать «веселую» минутку для общения с вечной музыкой. Футляр его скрипки никогда не успевал покрыться даже тонким слоем пыли. А законные выходные специалист по сахару проводил в Киевском доме ученых, в качестве солиста тамошнего симфонического оркестра.
Но скрипку все-таки пришлось отложить: началась Великая Отечественная война. Офицер запаса Исаак Фельдштейн в числе первых ушел на фронт. В сорок третьем был серьезно ранен, направлен для лечения в город Калинин. После частичного выздоровления (остались проблемы с ногой) его назначили одним из руководителей местного предприятия «закрытого» типа. Выделили для проживания уцелевший «финский» домик. Отец вызвал из Еревана сына, то бишь Марка Исааковича, который служил в тамошнем театре артистом II категории.
Так Калинин стал для Марка Кларисова второй родиной, а здание нынешнего ТЮЗа, где располагался тогда драмтеатр, – вторым домом. Его здесь приняли «по законам военного времени»: тепло и участливо. Сразу же ввели на заметные роли в спектаклях текущего репертуара. Удивительно, но зал на семьсот (тогда их было столько) мест не мог вместить всех желающих. Возможно, особая атмосфера конца войны, предощущение близкой Победы раскрепощали стиснутые общей бедой людские души, затрагивали в них подзабытые минорные, лирические струны. Все это, конечно же, влекло людей в театр. Но был и иной, не менее притягательный магнит: это блистательный актерский коллектив, которым руководил легендарный режиссер Георгий Георгиевский.
Варвара Сошальская, Петр Званцев, Елена Попова, Константин Лаврецкий, Евгений Савельев… Эти и другие имена – не только история, но и неувядающая слава тверского театрального искусства.
Однако, как мы помним, Кларисов обещал своим родителям стать не только актером. Поэтому он с готовностью откликнулся на предложение отца поработать в свободное время руководителем драмкружка на его заводе. Труппа Кларисова состояла в основном из офицеров запаса. Так что с дисциплиной проблем не было. Но этим не исчерпывались достоинства самодеятельных актеров. Многие из них являлись весьма одаренными личностями, не только владели определенными сценическими навыками, но и играли на различных музыкальных инструментах. Стоит ли говорить, что молодой музыкальный режиссер использовал на все сто процентов эти качества своих подопечных. Конечно, первую скрипку в созданном небольшом (из восьми музыкантов) оркестре играл его отец, Исаак Григорьевич. Спектакли в «живом» музыкальном сопровождении пользовались большим успехом у публики.
После очередного такого представления, в июне 1945 года, театр Кларисова возвращался из Мигалова в Калинин на трофейном грузовике. Актеры и музыканты (всего человек тридцать) расположились вдоль бортов кузова, в кабине – комендант мигаловского гарнизона и водитель, который почему-то «гнал» как на пожар. Отец Марка Исааковича попросил постучать по кабине. Машина остановилась. Он соскочил с кузова, подошел к водителю, попытался тому объяснить, что такая езда до добра не доведет, хотел даже сам сесть за руль… Но комендант заверил, что все будет в порядке: он проследит…
«Пока отец разговаривал с водителем, я пересел на его место, рядом со своей женой, – вспоминал Марк Кларисов. – Отец, вернувшись, занял мое место, напротив. Через несколько минут наша машина влетела на огромной скорости в противотанковый ров, где было полно стальных «ежей», и перевернулась. Семнадцать трупов… Погибли в основном те, что сидели в противоположном от нас с женой ряду…»
После гибели отца семья Марка Исааковича уехала из Калинина. Большая жизнь Марка Кларисова только начиналась. Впереди было множество встреч и разлук с интереснейшими людьми, с городами и театрами. Сам Марк Исаакович последующие годы образно назвал «долгим возвращением в Тверь».
Виктор ЧУДИН