Рубрика: Культура

Ностальгия – вещь обманчивая, она склоняет все романтизировать. Но смотреть без ностальгии «План побега» – это обрекать себя на лишение половины удовольствия от фильма. Разные поколения воспримут его, конечно, по-разному, но, безусловно, будут единодушными во мнении: Арнольд и Сильвестр (Арни и Слай) еще могут дать жару.

Поместить в одну ленту двух героев 1990-х годов – главных американских качков, фотографии которых годами выцветали в российских тренажерных залах, – это именно ставка на ностальгию.

Боевик в последнее время теряет чистоту жанра, превращаясь то в триллер, то в криминальные разборки, но «План побега» – чистый боевик, без наворотов современных технологий.

Главный герой картины Рэй Брэслин (Сильвестр Сталлоне) – виртуозный специалист по побегам из тюрем. Он делает на этом большие деньги, выявляя для федерального агентства тюрем слабые места самых современных застенков. Рэй любит свое дело, у него в голове сотни заготовок и предварительных планов. И всегда есть код эвакуации – на случай, если в тюрьме, куда Рэй попадает с фальшивым именем и легендой, что-то пойдет не так. Но таких случаев не было. Пока…

И вот – самая современная тюрьма, в которой учтены, кажется, все слабые места. Где в ней место содержания людей, «которые должны исчезнуть», неизвестно. Рэй соглашается на сделку. И не деньги манят его – он просто излишне самоуверен. Когда он понимает, что попал не просто в тюрьму, а в место, откуда «сбежать невозможно» (здесь не работает код эвакуации), он встречает Роттмайера (Арнольд Шварценеггер), и возникает план…

Фильм катастрофически недотянут по сюжету, но в нем превосходно работает «фантик», который, на славу сценаристам, получился отменный, хоть и совершенно без начинки.

В «Плане побега», как в любом боевике, есть слабые места, которые сценаристы даже не собираются прятать: они нужны героям. Так, в самой современной тюрьме, оказывается, есть масса возможностей сговориться с соседом, собрать нужные приборы и даже сбегать за пределы тюрьмы на разведку. Но фильм держит в напряжении. Он выстроен по лучшим лекалам американского боевика. В фильме есть и злодей – в угоду «инфернальной» моде очень симпатичный злой малый (Джеймс Кэвизел, сыгравший у Гибсона в знаменитых «Страстях Христовых» роль Спасителя). По крайней мере, он интереснее по образу, чем безэмоциональный начальник тюрьмы Драмгул из «Тюряги» – главного фильма, который лег в основу «Плана побега» и по которому, наверное, ностальгия и разыгрывается.

Относя массу недостатков к издержкам жанра, плюсуя несколько очень удачных смешных моментов (когда зал буквально взрывается смехом) и неординарность пусть сырого, но оригинального сценария, хочется посоветовать сходить на это кино тем, кто не по своей воле рос на «Скалолазе» и «Рэмбо», кто любит «Терминатора» и не требует от жанра высот изобретательности, хотя и не приемлет откровенной глупости. Кино получилось живое, зрелищное. Оно – и это главный плюс! – получилось ожидаемым, таким, каким его хочется видеть. И побег удается, и в этом не сомневается никто еще до начала просмотра. Ведь, если что, всегда есть «план Б».

 

Мы всегда смотрим самое новое кино в киноцентре Silver Cinema (ТРЦ «Рубин»). Дружелюбный персонал, комфортные и просторные залы – все это делает просмотр приятным, позволяет полностью погрузиться в атмосферу фильма.

В программе  планируется:

Творческая встреча на базе «Тверского областного дома народного творчества». В рамках встречи планируется рассказ о планах Дома народного творчества, о предстоящих фестивалях и мероприятиях.

Региональная лаборатория режиссеров любительских театров под руководством  Аллы Валентиновны Зориной, заведующая кабинетом любительских театров Союза театральных деятелей РФ, ответственный секретарь Российского центра международной ассоциации любителей театров (АИТА), режиссер.

Спектакль и мастер-классы ведущих педагогов Ярославского государственного театрального института (ЯГТИ)

Слушателями творческой лаборатории станут представители всех муниципальных образований Тверской области. Они получат возможность повысить свою квалификацию, посетить театры г. Твери, принять участие в занятиях по методике преподавания актерского мастерства, сценическому движению, гриму;обменяться опытом работы с любительским коллективом, приобрести методические материалы.

«Блоха» — работа народного артиста России, режиссера и художественного руководителя театра Олега Алексеевича Лаврова. Много лет назад пьеса уже шла на сцене Кимрского театра, теперь же, обновленная, она вновь имеет большой зрительский успех. Олег Алексеевич считает, что в настоящее время необходимо поддерживать тему патриотизма, «любви к Отчизне».

 

Памятник Старице подарен давним другом города – известным в Египте скульптором, художником, советником по культуре посольства Арабской Республики Египет в России Усамой Эль-Серуи. На открытии также присутствовал пресс-аташе посла Кувейта в России, доктор философских наук Махир Саляма.

Начиная торжественную церемонию, глава администрации Старицкого района Сергей Журавлев отметил: «Сегодня в нашем городе неожиданное и радостное событие – мы принимаем подарок от Усамы Эль-Серуи. Получив русское образование и прекрасно освоив русский язык, он транспортирует русскую культуру в Египет. На своей родине он поставил памятники нашим известным соотечественникам: Чехову, Менделееву, Чайковскому, а сейчас ученый работает над монограммой, посвященной истории русской скульптуры. Усана много раз бывал в нашем городе, ему понравилась наши места, наша природа и люди. Все это вдохновляет его на написание картин. Сегодня мы открыли памятник египетскому мыслителю, лауреату премии ООН по правам человека. Думаю, этот момент в истории нашего города будет новой страницей во взаимоотношениях египетского и российского народов».

Как сообщили на lzpress.ru, 5 и 6 октября в Волгограде прошел финал Всероссийского фестиваля духовно-патриотической песни памяти Игоря Талькова. В нем приняли участие три певца из Славновского поселения Калининского района. Исполнители получили дипломы лауреатов. В течение полугода до открытия фестиваля проходило интернет-голосование, где зрители выбирали лучшие понравившиеся песни и исполнителей.

Театр песни памяти Талькова также занимался отбором участников. В Волгоград приехали более шести десятков участников фестиваля-конкурса со всех концов России. Житель Калининского района Сергей Рассадин занял первое место в интернет-голосовании за исполнение песни Игоря Талькова «Родина». На фестивале он стал лауреатом III степени в номинации «Духовно-патриотическая песня» и лауреатом IIстепени в номинации «Авторская песня» за песню собственного сочинения «Друг». А дуэт Кристины и Юлии Ратниковых стал лауреатом Iстепени за песню «Ах ты, Русь моя!». Сергей Ратников занимается вокалом под руководством директора КДЦ «Славновский» Валентины Ивановой.

М.Е. Салтыков­-Щедрин – великий русский писатель, несколько лет был на высокой государственной службе. В 1858 году он стал вице-­губернатором в Рязани. Уже через несколько месяцев службы там у него возникают мысли о переводе и даже отставке. Аппаратная суета и ее бессмысленность были не для живого деятельного ума.

8 ноября 1859 года Салтыков пишет: «Я преимущественно желаю в Тверь или Калугу». 20 ноября: «Хорошо, кабы перевели в Тверь, как я прошу». Желание к перемене мест обострилось из­за нового рязанского губернатора Муравьёва, человека дремучего нрава и диких поступков. Но главной причиной переезда было желание возобновить знакомство с группой тверских дворян, стоявших в оппозиции к правительству в отношении так называемого освобождения крестьян. Таких людей называли либералами. Они были созидателями, искренне желая прогресса Отечеству и своему народу.

Мечты Салтыкова сбылись. Он был переведен 24 июня 1860 года высочайшим приказом в Тверь и стал в губернии вторым лицом после губернатора П.Т. Баранова, который, как и будущий писатель, в 1840-­х годах служил в военном ведомстве.

Крупнейшими тверскими либералами и близкими знакомыми Салтыкова были Алексей Михайлович Унковский и Александр Иванович Европеус. Первый, как и Салтыков, блестяще учился в Московском дворянском институте, в 1843 году переведен в Царскосельский лицей. Здесь он и познакомился с будущим писателем. После окончания юридического факультета Московского университета Унковский служил в главном архиве министерства иностранных дел, а потом бросил службу и уехал в свое имение в 34 верстах от Твери по старицкой дороге. Здесь он провел коренные реформы: перевел крестьян на легкий оброк, дал вольную дворовым, сделал труд вольнонаемным. Был избран уездным судьей и три года перелопачивал сотни нерешенных, запущенных дел. В 1857 году Унковского избрали губернским предводителем дворянства. Избрание 29­летнего молодого человека, имевшего честное имя и либеральные устремления, было знамением времени, к которому горячо присоединился вице­губернатор Салтыков. По свидетельству самого предводителя, в предреформенные годы к нему ходила «масса народа» с жалобами на произвол и зверства помещиков. В 1857–1860­х годах (слава отечественной статистике! – В.Б.) губернатору было подано 1344 жалобы крестьян и 83 – дворовых. В эти же годы в губернии произошло 64 выступления крестьян против помещиков, из них девять были подавлены.

Вместе с тем Унковский становился на сторону помещиков всякий раз, когда крестьяне выходили из повиновения господ, и требовал наказания бунтовщиков.

Ярко проявил себя молодой либерал в работе Тверского губернского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян. Перед комитетом стояла задача разработать проект соответствующего положения и представить на рассмотрение правительственных органов. Участники проекта резко разделились на две группы: крепостническую и либеральную.

Крепостники в лице вышневолоцкого помещика Лодыгина высказывались, что «его императорское величество, всемилостивейший наш государь уважит просьбу российских помещиков и позволит нам растянуть освобождение наших крестьян на должайший срок, например, лет на тридцать».

Унковский и его двоюродный брат Корчевский, уездный предводитель дворянства Головачёв разработали проект освобождения крестьян с обязательным выкупом усадебной  и полевой земли, запретом обязательных работ и натурповинностей крестьян в пользу помещика. Предлагалось создание некоего крестьянского самоуправления, проведение финансовой и судебной реформы.

По тем временам проект выглядел чуть ли не призывом к свержению государственного строя. Обо всех этих событиях Унковский и Салтыков вели подробную переписку, когда Михаил Евграфович еще находился в Рязани.

В декабре 1859 года тверские либералы намеревались на дворянском собрании обсудить окончательный проект, составленный в столице. Но царь запретил обсуждать крестьянский вопрос на дворянском собрании. А.И. Европеус потребовал отмены запрещения и убедил дворян обратиться к императору за окончательным разрешением.

Сразу начались репрессии. Унковского сначала освободили от должности предводителя, а за еще одну «провинность» в начале 1860 года Унковского сослали в Вятку, а Европеуса – в Пермь.

По прибытии в Тверь Салтыков не нашел своих старых знакомых. Оставался А.А. Головачёв. С ним вице­губернатор дискутировал о крестьянской реформе. Исследователи биографии Михаила Евграфовича убеждены, что он тесно общался со многими членами либеральной группы Унковского – Европеуса. Это Н.А. и А.А. Бакунины – братья известного революционера­анархиста М.А. Бакунина, А.Н. Неведомский, А.Г. Сабанеев, П.И. Европеус, братья Н.М. и А.М. Полторацкие, приятели А.С. Пушкина.

После шестимесячной ссылки руководители группы вернулись в Тверскую губернию под надзор полиции. Приятелям было о чем вспомнить. С Унковским у Салтыкова был один и тот же адрес ссылки – город  Вятка, где будущий писатель отбывал целых семь лет. Эти годы нашли воплощение в знаменитых «Губернских очерках».

А.М. Унковский написал воспоминания о Салтыкове. Главный тверской либерал подружился с А.Н. Островским во время его пребывания в Твери в 1856 году. В доме Унковского на улице Скорбященской (Володарского)  драматург читал пьесу «Свои люди – сочтемся».

Европеус познакомил Унковского с Достоевским, который был осужден по одному делу с Европеусом и после амнистии получил разрешение жить в Твери. Великий писатель приехал в Тверь в августе, а уехал в Петербург в середине декабря 1859 года. Жил в гостинице Гальяни, где в свое время останавливался Пушкин (ныне здание «Тверьуниверсалбанка» на улице Володарского).

Унковский близко познакомил вице­губернатора с декабристом Матвеем Ивановичем Муравьёвым­Апостолом, который после сибирской каторги жил в Твери с 10 апреля 1857 года до мая 1863­го. После 30 лет пребывания в Сибири Муравьёв­Апостол не утратил радикальных идей и был для Салтыкова интереснейшим собеседником.

К декабристам принадлежал еще один знакомый Салтыкова – Фёдор Николаевич Глинка. С Глинками в дальнем родстве была супруга вице­губернатора Елизавета Аполлоновна. С Глинкой Салтыков обсуждал идею создания публичной библиотеки. Уважая боевое прошлое Глинки, Салтыков критически относился к его творчеству, носившему мистический и религиозный характер.

Круг знакомых вице­губернатора имел четкий политический ориентир. Знакомства с декабристами, либералами помогли расширить писательский кругозор. Не случайно именно в свое тверское правление Салтыков налаживает тесные связи с Чернышевским и Добролюбовым.

9 марта 1861 года была объявлена «царская милость» об отмене крепостного права. «Тупоумие здешних властей по крестьянскому делу столь изумительно, что нельзя быть без отвращения свидетелем того, что делается», – горько отмечал вице­губернатор.

После выхода очерка «Клевета» враждебность тверской верхушки к писателю усилилась. «Моя «Клевета» взбудоражила все тверское общество и возбудила беспримерную в летописях Глупова ненависть против меня, – писал Салтыков­Щедрин. – Рылокошения и спиноотворачивания во всем ходу».

Подпись Салтыкова стояла второй под коллективным письмом 82 тверских дворян к губернскому представителю В.Д. Бровцыну, в котором разоблачалось лицемерие и происки крепостников.

После ухода в апреле 1862 года в отставку Салтыков еще несколько месяцев живет в Твери. Вместе с Унковским и Головачёвым он собирался издавать журнал «Русская правда», но разрешение на издание получено не было.

 

В России всегда тя­жело было рассказывать правду.

Валерий БУРИЛОВ

На фоне громких российских премьер и разгромных рецензий, когда в кино «бодаются мамонты», а зритель недоуменно пожимает плечами, не понимая, за что он платит деньги, очень хочется спрятаться в наше замечательное, очень талантливое авторское камерное кино.

Не по сезону, но легла на душу последняя режиссерская работа Александра Миндадзе «В субботу», выдвигавшаяся на Берлинском фестивале на «Золотого медведя». И казалось бы, с чего вдруг?

События фильма повествуют о первых сутках после аварии на Чернобыльской АЭС. Главный герой картины Валера видит аварию своими глазами, он в панике бежит прочь, падает, встает, снова бежит, хотя до конца не понимает, от чего, – ведь враг незаметен, его как бы и нет. Валера хватает свою девушку, тащит ее к поезду, но…

Авария произошла в ночь на субботу. А в субботу что город Припять, что тысячи других подобных городков начинают жить иначе, чем в рабочие будни. Грохочут свадьбы, пляшут, пьют и дерутся гости. Суббота – время, когда обстоятельства обязаны «остановиться» ради такого редкого для советского человека коллективного веселья. И даже взрыв атомного реактора не может сбить планы людей на эту субботу.

О той страшной аварии сделаны десятки фильмов. Но Александр Миндадзе своей картиной показал «мэтрам» от кино, как можно снять эпохальное событие в преломлении восприятия простого человека – маленького человека, который вроде ничего и не стоит.

Реактор источает губительные дозы радиации, а в паре километров Припять пляшет – пьяная вдрызг, заливающаяся красным вином для профилактики лучевой болезни. И эта картинка напоминает нам каждый день нашей маленькой жизни на фоне мировых потрясений. Она показывает нам нас самих, с атрофированным инстинктом самосохранения, неспособных «убежать» в принципе.

Великолепная игра молодого Антона Шагина, «живая камера» оператора Олега Муту, который своей «встряской» даст фору Робби Мюллеру, делавшему для Ларса фон Триера «дикие» движения кадра.

Феерическое кино, которое держит зрителя не эффектами, а мыслью – той самой глубокой мыслью, которая делает творение рук человеческих – искусством.

Зритель сегодня очень тоскует по камерному кино, которое российские режиссеры всегда делали виртуозно. Мы пресытились баталиями, зачастую пустыми и нужными лишь вечно «голодному» глазу. Нам нужна мысль, открытая вот таким необычным способом, как сделал это Миндадзе в своем фильме «В субботу». Ведь как мы привыкли винить во всем власть, которая ту ядерную катастрофу скрывала, опасаясь паники и дискредитации! Но что делает каждый из нас, когда опасность разверзается перед ним? Пьем до обморока, разговариваем по душам, становимся философами… Катастрофы нередки, их жертвами оказываются десятки и сотни людей, а мы привычно думаем: это не с нами. И настолько свыклись с этой мыслью, что уже не замечаем пропасть у себя под ногами.

 

К кино неправильно относиться как к конфете. И оно само не должно быть пустым фантиком. Пусть в дни больших премьер каждый из нас найдет в себе силы не идти за толпой, чтобы поглощать серую массу компьютерной «клюквы», а найти что­то действительно важное и глубоко личное. В любой день недели.

В дождливый и пасмурный осенний день хорошо подумать о былом и настоящем. Спектакль Тверского академического театра драмы «На закате солнца» по пьесе сценариста и режиссера­постановщика Юлии Дамскер (лауреата всероссийского конкурса современной драматургии «Действующие лица») создает лирическое настроение.

Благодаря очень интимной, камерной обстановке малой сцены полуторачасовая постановка переносит зрителей в мир двух пожилых подруг. Здесь отдельные судьбы крепко связались в общий жизненный клубок. В старой столичной квартире живут две женщины. Наталья Калядина (роль исполняет народная артистка России Наина Хонина) была известной советской актрисой. Без трудностей не обходилось, но роли, поклонники, признание и слава были спутниками всей ее жизни. Успеху кинодивы рукоплескала вся страна.

Давняя подруга Натальи Евгения Рощина (народная артистка РФ Вера Рычкова) шла совсем по другому творческому и жизненному пути: руководила детским драматическим кружком. Звезд с неба не хватала, но успела познать женское, семейное счастье: были муж, ребенок.

Вспоминая былое, в антураже старых афиш своих спектаклей Наталья оплакивает потери, людей и недобрые новые времена. Тщательно готовясь к интервью с известным журналистом, актриса очень волнуется, будто ожидая мимолетного возвращения в прошлое или возможности вновь напомнить о себе.

Делясь секретами и историями, попутно звезда кино затевает горький спор – дает понять подруге, что считает ее неудачницей: «Да кому нужен твой драмкружок?». Добросердечная, с мягким и легким характером Евгения искренне не понимает: «Как кому? Он нужен детям!».

Эта лирическая драма в постановке заслуженного артиста России Виталия Синицкого разворачивается неожиданно. На пороге вдруг появляется мужчина с букетом цветов (заслуженный артист России Николай Бутрехин). Муж Евгении, отец ее единственного погибшего сына, приезжает, чтобы обрести с ней новое счастье. Он зовет Женю к себе в Израиль. Она, подумав, соглашается, ведь забыть мужа спустя даже много лет так и не смогла.

Оставшись в своей квартире после ухода счастливой подруги, Наташа горько плачет: теперь она совсем одна. Наступает момент признания истины: прекрасная карьера не подарила ей настоящего счастья.

 

Но неожиданно в комнату вбегает радостная Женя: «Я остаюсь с тобой! Никуда не еду!». Она решает не рвать тесную связь этих практически сестринских отношений. Забывая все споры и разногласия, подруги обнимаются, чтобы провести вместе жизнь на своем «закате солнца».

И по службе, и по душе (все еще предпочитаю бумажные «носители» художественного слова) побывал на выставке новых книжных поступлений в библиотеке имени А.М. Горького. Внимание привлек томик с интригующим названием «Книга тайн» Бориса Воробьёва. Того самого, нашего земляка, автора популярной повести «Весьегонская волчица», по которой был поставлен не менее популярный одноименный фильм. Сразу настроился на интересное чтиво и не обманулся в своих ожиданиях. Мастерски написанные истории­расследования дел давно минувших дней затягивают, как остросюжетные детективные рассказы. А сам автор предстает в образе дотошного, остроумного и проницательного следователя, распутывая, казалось бы, безнадежные хитросплетения загадочных событий и людских судеб.

Так, например, в книге исследуется тайна смерти Александра I. Известно, что дважды его могилу вскрывали – в 80­х годах XIX столетия и в 1921 году. И дважды могила оказывалась пустой. Так родилась легенда об уходе Александра из мира и его появлении через двенадцать лет в Сибири в образе старца Фёдора Кузьмича. Вскоре историки стали приводить почти убедительные доказательства  того, что русский император действительно может быть отождествлен с загадочным сибирским старцем. Вот это «почти» и стало предметом пристального внимания Бориса Воробьёва, который приходит под давлением фактов и железной логики к весьма неожиданным выводам.  

Не менее увлекательна мистическая история о сподвижнике барона Унгерна Фердинанде Оссендовском, в которой замешаны тибетский лама, Ленин и маршал Рокоссовский.

Думается, что читатель с удовольствием отправится вместе с автором по лабиринтам истории в поисках, скажем, золотого княжеского пояса Дмитрия Донского, похищенного на свадьбе великого князя московского Дмитрия Ивановича и дочери Дмитрия Нижегородского Евдокии. Точнее, пояс подменили – вместо шедевра в княжеской скарбнице нашли его жалкое подобие. Через 67 лет, 8 февраля 1433 года в Москве справляли другую свадьбу. Женился внук Дмитрия Донского князь Василий Васильевич, вошедший в историю под именем Темного. На торжество съехалось немало гостей, и среди них – его двоюродные братья Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Пир был в разгаре, когда 90­летний боярин, присутствовавший в свое время на свадьбе Дмитрия Донского, вдруг заявил: пояс, коим опоясан князь Василий Косой, не его, а тот самый, что пропал тогда!

Никто и представить не мог, чем обернется инцидент. А обернулся он 20­летней жестокой распрей между московским князем и его двоюродными братьями. Что касается пояса, то он снова пропал. Борис Воробьёв предполагает (и аргументирует свое предположение), что исчезнувшая шесть веков назад русская реликвия, быть может, и по сей день хранится в одном из банков Нью­Йорка.

Вообще же, в книге делается попытка разгадать многие загадки истории, и в этом смысле ее название более чем оправдано. Автор прослеживает судьбу русского золота, в том числе доставшегося атаману Семёнову. В марте 1920 года в Осаку, в адрес «Банка Японии», из Читы через порт Дальний было отправлено 33 ящика с золотом. Но это была лишь малая толика семеновского золота. Как выяснилось гораздо позже (а именно в 1977 году), в марте все того же года Семёнов тайно переправил японцам еще 143 ящика с драгметаллом. Какова же оказалась судьба этого золота, чей вес достигал почти девяти тонн? Об этом – в «Книге тайн».

Как, впрочем, и о тайне Золотой Бабы: ее искали древние викинги, казаки Ермака, сотрудники НКВД, но тысячелетние поиски золотого языческого кумира пока не дали никакого результата. А также – о короне скифского царя Сайтафарна, уже сто с лишним лет хранящейся в запасниках Лувра, поддельность которой не могли доказать самые квалифицированные эксперты, и о многих других занимательных «белых пятнах» истории человечества.

 

Жаль, что тираж этой замечательной книги мизерный даже по нынешним меркам. Одно утешает: «Книга тайн» отныне есть в Горьковке. Правда, в одном экземпляре. Так что поторопитесь, пока ее не зачитали до дыр.