Невыездной Чюрлёнис

«Невыездной» в том смысле, что оригинальные произведения великого литовского художника не покидают каунасского музея в силу своей чрезвычайной уязвимости, поскольку создавались они, увы, из не очень качественных, быстроразрушающихся материалов. Поэтому работы  Микалоюса Чюрлёниса экспонируются в музейном полумраке – яркий свет  и даже легкая вибрация для них губительны. Вот почему картины художника невывозные.

Тем не менее, в Твери в минувшую пятницу открылась экспозиция картин Чюрлёниса «Сотворение мира света и гармонии», которая ждет почитателей таланта этого удивительного мастера в лекционном зале городского музейно­выставочного центра. Выставка приурочена к 140­летию художника и продлится до 15 февраля.

И то, что на ней представлены факсимильные копии его работ, поверьте, ничуть не мешает осваивать «новый духовный континент, который явило миру гениальное, неповторимое творчество Чюрлёниса» (Ромен Роллан).   

Микалоюс  Чюрлёнис – автор 250 музыкальных произведений и около 300 картин. Уникальная личность. Первое его образование – музыкальное. Он окончил две консерватории – в Вильнюсе и в Лейпциге. Получил звание профессора, в 22 года написал симфоническую поэму «В лесу», которая поставила Чюрлёниса в один ряд с выдающимися композиторами того времени и сделала его первым классиком литовской музыки. Однако преуспевающий композитор и музыкант внезапно выбрал иную стезю: вновь стал учеником, поступив в Варшавскую художественную школу. Удивительно, но всего за два­три года он достиг такого высокого уровня, что о нем заговорили в Санкт­Петербурге – как о сложившемся мастере, который создал свой собственный уникальный стиль. Чюрлёнису было отпущено очень мало времени для создания шедевров. Он прожил короткую, но яркую жизнь. Композитор, музыкант, художник, поэт, философ…

Современники писали, что Чюрлёнис нарушил закон толпы, закон, которым никогда не поступится толпа и по которому всякий говорящий должен говорить понятно.

Однако многие зрители считали и до сих пор считают, что картины Чюрлёниса все равно непонятны, а потому воспринимают их как музыкальные созвучия и переживают лишь жалкие обрывки собственных чувств. Чюрлёниса нужно смотреть, понимая, что в его картинах вообще нет излишних подробностей, как нет подробностей вообще: в них всё – главное. Язык картин прост, ясен и целен, а само творчество Чюрлёниса – это зрительное откровение прекрасного гармоничного мира, вечной беспредельной жизни.

Живописная обработка элементов зрительного созерцания по принципу, заимствованному из музыки, – вот его метод. Его творчество – это опыт синтеза живописи, предполагающей изображение вещей в трех измерениях. В противоположность этому музыка знает лишь одно пространство – время…

Микалоюс Чюрлёнис был живым, сердечным и открытым человеком. В общении с людьми вел себя скромно, не старался выделиться. Говорят, обладал некоторыми гипнотическими способностями. Однако вскоре прекратил свои эксперименты, поняв, что они нередко огорчают людей.

Несмотря на сдержанность, он оказывал сильное влияние на окружающих. Его близкий друг Влодзимеж Моравский говорил: «Все мы чувствовали, что среди нас находится необыкновенный человек, отмеченный не только выдающимся интеллектом, но и огромной моральной силой». «Когда Чюрлёнис был с нами, все мы были лучше. Рядом с ним не могло быть ни плохого человека, ни злых чувств. Он разливал вокруг себя какой­то свет», – вспоминала супруга английского консула в Варшаве Галина Вельман.

Единственное, что могло его вывести из себя, – это обращенная к нему просьба «объяснить» содержание той или иной его картины. Он негодовал: «Почему они не смотрят. Почему не напрягают свою душу! Ведь каждый по­иному подходит и иначе воспринимает произведение».

Хочется верить, что тверские любители живописи умеют «напрягать душу» и  не огорчили бы великого литовского художника.