Из Москвы – в Россию

«Скорый «Москва – Россия», свежая комедия от Игоря Волошина, композиционно построена на классической драматургии национальных противоречий.

История, как американская актриса едет из Москвы во Владивосток на поезде, приправлена львиной долей самых невероятных гротескных сюжетов. А ее попутчик Серёга­манагер заложил все свое имущество, поспорив, что наберет миллион просмотров за запись, как во время звездопада во Владивостоке он стоит с тигром.

Не стану оценивать уровень режиссерской работы и зашкаливающую дозу продакт­плейсмента. Остановлюсь на другом. Фильм играет на аудиторию вполне конкретно, и не благодаря Сергею Светлакову, а благодаря самой теме национальной самоидентификации.

В картине сосредоточены две главные беды (и это отнюдь не дураки и дороги): то, что мы смешны, и то, что мы никак не хотим меняться, думая, что мы – особенны. «Русский миф» подан видеоподборками из Интернета. Миф забавен, иногда глуп, иногда правдив, но он всегда – миф. Фильм культивирует этот миф, кажется, вполне намеренно, чтобы впоследствии его развеять, и в этом главный его противовес. Да, мы непобедимы, потому что можем приземлиться на шоссе на самолете. Но делает ли это нас настоящими? Способна ли мифическая национальная дурость быть основой патриотизма? Этот вопрос здесь ставится во главу угла. И здесь же разрешается: нет, не может.

Многие ставят «Скорый» в один ряд с нашумевшей и очень удачной лентой «Горько». В какой­то степени это справедливо. Здесь мы свидетельствуем о зарождении совершенно новой тенденции в отечественном кино. Попытка осмыслить себя с точки зрения нации – это ново, это смело, это не может быть идеально вот так сразу. Но тот факт, что в «Скором» слово «русский» упоминается десятки и десятки раз, говорит о том, что мы хотим быть собой, со своими дураками и дорогами. Это смысловое зерно картины окупает все ее недостатки, а с точки зрения «пищеварения» аудитории и вовсе несет некоторую миссию.

Есть еще одна сквозная тема в этом кино – наличие иностранца, то есть фона, на котором мы очерчиваем собственные границы. Смеяться над русскими может только русский – мы это дали понять всем врагам Отечества еще со времен Рогожкина с его «Особенностями…», а может, и раньше, но это не так важно. Важен факт укрепления национального самосознания только на чьем­то фоне, потому что на своем мы кажемся себе до ужаса глупыми. На этом привык выезжать Задорнов, и для сценаристов «Скорого» тоже сплошные попадания, хотя Серёга весь фильм таскается в джинсах и футболке с калифорнийским брендом. На фоне геополитических всплесков мы все чаще вылезаем из окна и бьем себя в грудь, чтобы, спрятавшись обратно в свою скорлупу, ругать себя на чем свет стоит: за дороги, за дураков, за все свои неудачи. Это и правильно, и плохо одновременно, но это тема уже другого фильма, в котором, может быть, уже не будет американок, но столкнутся лбами русские, чтобы подраться, очнуться и что­то для себя понять. А пока можно прокатиться по России на поезде, посмотреть всех ее «демонов» и, может быть, даже иногда улыбнуться с пониманием.