Досье
Елена Геннадьевна Наумцева, учитель-дефектолог, учитель-логопед. Специалист высшей квалификационной категории. Окончила Московский государственный областной педагогический университет имени М.А. Шолохова, отделение специальной педагогики и психологии. Стаж работы в дошкольном образовательном учреждении «Детский сад №152 компенсирующего вида» 22 года.
Представим себе, что ребенок двух-трех лет не говорит. Родители, конечно, встревожены – все-таки уже хотелось бы пообщаться с любимым чадом, услышать его милую болтовню, узнать, какие он любит сказки, кем хочет быть, просто услышать: «Мама, я тебя люблю».
Все бабушки, кумушки, подружки в один голос твердят: «Ой, еще наболтается, не заставите замолчать!», «Зато вот как начнет говорить сразу целыми фразами!». Но родители, хотя и принимают все эти советы в надежде, что так оно и есть, на самом деле подозревают иное. Худшее. И в какой-то момент всплывает диагноз, кем-то брошенный как бы невзначай: а он/она, часом, не аутист?
Родители набирают это странное и зловещее слово в поисковой строчке в Интернете и… Если хотите плохое настроение себе на ближайшее время, наберите и посмотрите. Особенно видео. Внешне нормальные дети ведут себя почти как животные. Смотрят в одну точку, не говорят, не реагируют на окружающих, совершают монотонные одинаковые действия, а иногда ведут себя агрессивно. Ни о каком «счастливом детстве» нет и речи. Несчастные родители, которым рекомендуется «просто их любить», уже никаких сил для такой «любви» не имеют. Интернет-форумы полны плачей (в основном матерей). И главное – якобы не известны ни причины, ни способы лечения этой «чумы XXI века». Вот примерно что такое «ранний детский аутизм». В запущенных случаях.
Мы беседуем с учителем-дефектологом Еленой Наумцевой. Она известный в Твери специалист-практик, благодаря усилиям которой эффективная помощь оказывается десяткам детей и их родителей, для которых такая помощь стала буквально спасением. У этого спасения есть адрес: Тверь, улица Ротмистрова, 30. Именно там, в детском саду № 152, работает Елена Геннадьевна.
– С каждым годом количество детей с такими проблемами, к сожалению, увеличивается. Если в нашем детском саду в 1997 году из 105 детей, которые посещали его, было два таких ребенка, то сейчас их уже 27 из 76. И это только те дети, которым поставлен официальный диагноз. Как их сейчас называют, дети «с расстройствами аутистического спектра». В 1990-х у нас были отдельные дети. А потом их число стало нарастать лавинообразно, и сейчас нужно бить во все колокола, решать эту проблему на государственном уровне.
– Что такое аутизм, как бы вы охарактеризовали это явление?
– Ранний детский аутизм (РДА) – это заболевание. Причина его неизвестна. Возможно, дело в переизбытке информации, которая нас окружает, в чрезмерной нагрузке на эмоциональную сферу ребенка. Часто это проявление наследственности. У кого-то из родителей были предпосылки, проявившиеся затем у ребенка. На Западе с этим заболеванием столкнулись раньше, и в разных странах по-разному пытаются решать эту проблему. Ясно, что РДА – это не проблема интеллекта. При нормальном интеллекте у ребенка может быть ранний детский аутизм.
– Как родителям понять, что ребенок не просто не спешит начать разговаривать, а у него более серьезные проблемы?
– Все зависит от того, каков уровень понимания окружающего мира у ребенка. Если он достаточно хорошо понимает окружающий мир, старается отвечать на вопросы, например, жестами, то родителям можно не опасаться. Или – ребенок смотрит в глаза, хорошо идет на тактильный контакт, не бежит в пространстве, не видя границы, хорошо понимает инструкции.
А вот если двух-трехлетний малыш не чувствует границ, бежит, и ему все равно, куда: под машину, на обрыв… Если плохо смотрит в глаза. Если мама посадила его на руки и он пытается вырваться. Если жестко выражает требования, может бросаться на пол, кричать, бить ногами, головой, подпрыгивает, встряхивает руками, совершает монотонные действия. Тогда можно говорить о проблемах в эмоционально-волевой сфере.
– И каковы тогда должны быть действия родителей?
– Если глубина аутистических проявлений не очень велика, ребенок может посещать общее дошкольное учреждение. Детям вообще очень важно общение со сверстниками, детям с РДА – особенно. Но таким детям нужно дополнительно заниматься с учителем-дефектологом либо психологом. Нужно найти точки соприкосновения, чтобы ребенок пошел с педагогом на контакт и начал работать. Результаты индивидуальной учебы ребенок с РДА потом перенесет в общение со сверстниками. Он уже будет что-то знать, что-то уметь. На определенном уровне будет общаться с детьми. У него будет желание общаться, и результат общения достаточно быстро благотворно скажется на его развитии.
Бывают более глубокие проблемы, когда ребенок не может правильно вести себя в обществе, в этом случае он должен посещать коррекционное учреждение, где работают специалисты-педагоги, учителя-дефектологи, учителя-логопеды, психологи, которые будут помогать ему адаптироваться в обществе.
– Как к вам попадают такие дети?
– По направлению психолого-медико-педагогической комиссии. Городская комиссия в Твери работает с апреля по конец июня, областная – круглогодично. Такие дети посещают специальные учреждения: наш сад № 152, а также в детском саду № 39 (в микрорайоне Юность) для них есть две группы. Все вместе мы можем принять до 80 таких детей, хотя, повторюсь, их в городе гораздо больше. В области, к сожалению, подобных специализированных дошкольных заведений нет.
Вообще таких детей «выводить» можно через познание окружающего мира, обучение. Поэтому, если родители будут заботиться о ребенке, найдут педагога, который поможет им, ребенок с РДА со временем сможет обучаться в общеобразовательной школе. И здесь такие дети часто неожиданно раскрываются. У них не только высокий интеллект, но и много талантов, которые нужно обязательно раскрывать.
– В школе такие дети учатся нормально?
– Проблемы у них постепенно сглаживаются, хотя в начальной школе обычно еще есть. Трудность в другом: у нас есть дошкольные учреждения, которые занимаются проблемами раннего детского аутизма, но после не каждая школа готова принять такого ребенка. Получается, что мы сами устраиваем таких детей к знакомым учителям либо консультируем учителей, занимающихся с нашими выпускниками. Учитель может и должен настроить коллектив, чтобы ребенку было нормально общаться и нормально социализоваться.
– Что вас привело в такую непростую сферу педагогики?
– Дети с ранним детским аутизмом очень интересные. У них всегда есть динамика в развитии. Интеллект сохранен, и ты можешь предсказать, что с ними будет, хотя никто, включая родителей, в это уже не верит. А ребенок может окончить общеобразовательную школу, пойти в вуз, создать семью, полноценно жить в обществе. В старшем возрасте такие дети преодолевают свои проблемы, общаются нормальной речью. Часто имеют даже литературную речь, у них очень хорошая механическая память, они говорят развернутыми фразами, часто много читают, у многих идеальный слух.
– Интернет полон информации об аутизме. Как правило, пишут о нем как о настоящей трагедии, выхода из которой нет. Но из ваших слов это не выглядит так уж трагично.
– Часто окружающие люди, видя таких детей, не понимают проблемы. Ищут «виновных». И страдают родители, особенно мамы. Бывает, что рушатся семьи. Я же, как учитель-дефектолог, имею возможность проследить жизнь детей от дошкольного возраста до зрелого состояния. Да, нужно много работать – и педагогу, и родителю. Родителям необходимо выполнять все рекомендации и помнить: по двум дорожкам ребенок идти не может. Если программу учитель-дефектолог составил – по ней нужно последовательно идти вперед, всем вместе.
Павел ИВАНОВ
Добавить комментарий