Сочинение на вольную тему

Борис Тимофеевич родился неподалеку от Твери, на станции Редкино. На крик новорожденного мир отозвался перестуком вагонных колес и зовущим гудком паровоза. Наверное, поэтому «охота к перемене мест» так прочно обосновалась в нем, определив не только его жизненную, но и литературную судьбу. 

Борис Воробьёв так «сочинил» свою жизнь, что в ней он практически не делал того, чего не хотел. 

Борис Тимофеевич с детства бредил морем. Отслужил восемь лет на военно­морском флоте. Романтический туман однажды рассеялся. Понял: «Не то…» Сошел на берег. Не то чтобы хотел, но был не прочь создать семью. Попробовал: «Не то…» Ушел в закоренелые холостяки.

Из всех наук сильнее всего влекла история. Поступил на исторический факультет МГУ. После трех лет обучения разобрался: «Не то…» Бросил.

Будучи студентом, впервые почувствовал «творческое беспокойство». Начал делать записи в тетради: «Вроде бы то…» Хотя даже мысли о писательстве допустить не мог. А между тем подоспел возраст истины – тридцать три года. Никаких аналогий с Мессией, а вот Илья Муромец весьма кстати вспомнился: пора было с «печи» неопределенности слезать, богатырские косточки размять.

Устроился Борис Воробьёв в строительно­монтажную бригаду. Контора столичная, «Спецмонтажстрой» называлась. Но работа подходящая – командировки по всему Союзу. В Москву возвращался редко и неохотно:

– Хотя и прожил в ней тридцать пять лет, а при малейшей возможности выбирался куда подальше. Чувствовал себя инородным телом даже в той, тишайшей (по сравнению с нынешней) Москве.

Дух романтического авантюризма гнал его из душных городов, требовал хлесткого ветра в лицо, безоглядной воли, мимолетных ярких встреч с неординарными людьми, общения с дикой природой, преодоления обязательных трудностей и неизбежных экстремальных ситуаций. Не раз Борис Тимофеевич чудом оставался жив. Дважды в него стреляли: по случайности и прицельно.

Во время дежурства на военном крейсере его помощник чистил табельное оружие. Напротив сидел Воробьёв, читал какую­то книгу. Увидев, что сослуживец чересчур увлекся своим пистолетом, резонно предупредил того быть поосторожнее. Однако выстрел все­таки раздался. Пуля просвистела у самого уха Бориса Тимофеевича и вошла в стену, белую, как неудачливый стрелок в этот роковой момент. 

Другой случай. Произошла стычка с начальником штаба. Проще говоря, врезал Воробьёв ему («Было за что!») так, что улетел начальник под стол. Да недолго там пробыл, выскочил, достал пистолет… К счастью, корабельный доктор рядышком стоял: толкнул руку разгоряченного штабиста – пуля в потолок угодила.

Мой собеседник как бы вскользь упомянул и о том, как чуть не утонул в Балтийске. Зря, что мастер спорта по гребле и парусному спорту. Решил искупаться в штормовую погоду…

Я бы не стал пересказывать эти по­своему любопытные эпизоды из жизни Воробьёва, не будь они прямым образом связаны с его произведениями. И все же основным побудительным мотивом к творчеству явились непростые отношения писателя с безумно любимой им природой. Еще в молодые годы Борис Тимофеевич был страстным охотником. Теперь же он еще более страстный ненавистник этого «варварского увлечения». Воробьёв считает, что никакие оправдания тут неуместны и наказание обязательно последует: «И не только мне одному, к сожалению».

Уже много десятилетий писатель живет в ожидании справедливого возмездия. Нет, он не посыпает голову пеплом, а в меру своих сил и таланта пытается художественным словом донести до читателей скорбные уроки личного опыта и пристрастных наблюдений за поведением человека на земле.

– Нам досталась прекрасная планета: синее небо, чистая вода, щедрая земля, потрясающий по разнообразию и красоте животный и растительный мир. Пришел человек и объявил себя венцом природы. Как­то в школьные годы я оговорился на уроке (мы проходили поговорки): «Венец – делу конец!». Увы, оговорка, похоже, оказалась пророческой.

Мой собеседник начал говорить, казалось бы, банальные вещи о том, что вся история человечества сводится к истории войн. Сравнивал современного человека с троглодитом, которому вручили телескоп, а он, вместо того чтобы глядеть на звезды, приспособил его на манер дубинки, дабы сподручнее было добывать себе пищу.

Более же всего Бориса Воробьёва поражает изощренная жестокость людей по отношению к природе. В частности, к животному миру. Так, например, заклинатель змей, чтобы продемонстрировать зевакам «чудеса» собственной реакции, «накачивает» кобру наркотиками или зашивает ей рот. А предприимчивый охотник, поймав птицу, выкалывает ей глаза. На крик жертвы­приманки слетаются ее сородичи – к неописуемому восторгу палача. 

Писатель с сожалением констатировал, что человеческая цивилизация несет миру разрушение и гибель. «Неужели все так мрачно? – не унимался я. – Ведь вы не одиноки в своем стремлении повлиять на умы своих соплеменников». 

– Увы, – ответил Борис Тимофеевич, – нас настолько мало, что в математике подобные величины вообще не принимаются во внимание. А это даже не математика, а жизнь, ставшая в наше время дешевле дробины.

Такие вот неутешительные признания сделал в нашей беседе восьмидесятилетний прозаик, написавший с десяток приключенческих книг, среди которых наверняка многим известные «Мангазейский ход», «Легенда о Гончих псах», «Прибой у Котомари», «Десять баллов по Бофорту» и «Весьегонская волчица». О последней повести сам Воробьёв отзывается особо: 

– Эта вещь, пожалуй, единственная, которая хоть как­то оправдывает мое грешное пребывание на земле. 

О художественных достоинствах «Весьегонской волчицы» свидетельствует даже такой вроде бы формальный факт: повесть вышла в трехтомнике из серии «Литература о животных», где собраны лучшие произведения подобного жанра в мире. Борис Воробьёв напечатан в одном из томов в соседстве с Джеймсом Кервудом («Гризли») и Джеком Лондоном («Зов предков»). А одноименный фильм, снятый по этой повести Николаем Соловцовым на московской студии «Актуальный фильм», получил Главный приз зрительских симпатий, а также Приз Андрея и Станислава Ростоцких на фестивале российского кино «Окно в Европу» (2004). 

Сегодня Борис Воробьёв живет в поселке Ново­Мелково Конаковского района в небольшом деревянном домике, который смастерил своими руками. Живет один. Впрочем, на его попечении десятка два беспородных кошек. По словам хозяина, у каждой свое имя и свой норов. Забавно смотреть, как он возится с ними, как заботлив и обходителен, он – некогда заядлый охотник,  хладнокровный и удачливый. Что же касается творчества, то оно неизменно и постоянно на первом плане. Недавно Борис Тимофеевич завершил многолетнюю работу над книгой, посвященной тайнам и загадкам истории. 

В мае этого года «Книга тайн» Бориса Воробьёва увидела свет. Да вот только «свет» ее вряд ли заметит: тираж издания мизерный даже по нынешним меркам – 30 (тридцать!) экземпляров. И тут автор бессилен, поскольку «сочинение на вольную тему» за него дописывает наше меркантильное время.