Искусство сопротивления

В этом поединке материал всегда покоряется художнику

Художнику Анатолию Войтову 5 июня исполнилось 60 лет. Ни внешне, ни внутренне он на свой юбилейный возраст не выглядит.

Мастерская Войтова на вид весьма скромна, не излишествует «творческим бедламом», в ней только самое необходимое. Ткацкий станок «готлис» (своя, авторская конструкция), рабочий стол с множеством шерстяных клубков, пара мольбертов да пара гобеленов, не считая того, что пока еще только рождается.

Сам художник появился на свет на Чукотке в поселке Провидения, раскинувшемся на берегу одноименной бухты. Войтов связал название поселка с местом, где Берингу приснился сон, что пролив между Азией и Северной Америкой существует. В средневековье отсылает и история, хотя современное название бухта получила в 1848 году от английского капитана Томаса Мура, который назвал ее так в ознаменование «счастливого провидения», позволившего его судну «Пловер» провести благополучную зимовку в этой бухте.

В любом случае этот северный поселок с таким необычным названием стал родиной тверского художника Войтова, сына артиллериста, семья которого путешествовала с ним по всей стране.

– После Провидения мы приехали на самую границу с Кореей, в поселок Краскино. Мне было чуть больше года, а я помню бомбардировку Кореи американской авиацией. Потом был Сахалин, а оттуда через всю страну мы ехали в Белоруссию. Это только дошкольные путешествия, – рассказывает Войтов. – С трех до пяти лет я два раза видел Байкал, а когда мы проезжали читинские степи, видел огромных синих бабочек. Фантастические впечатления! Сахалин благоухал травами, его реки кишели форелью, и все это было другой планетой…

Удивительные детские впечатления повлияли на восприятие Анатолия                 Войтова. Он и говорит, что сколько себя помнит, всегда рисовал. 

– Когда маме нужно было уйти и я должен был остаться один, она приводила со двора собаку и оставляла мне карандаши и бумагу. Бобик на меня смотрел, а я рисовал.

Ясно, что в детстве рисование не было целью. Анатолий рос в военных городках и художником быть не мечтал, родители хоть и относились спокойно к увлечению сына, думали о его будущем тоже в ином ключе, хотя, когда ищущие по всему Союзу таланты сотрудники Суриковского института хотели забрать Анатолия в Москву, родители все же спросили сына: хочет ли он поехать. Он отказался. Столица далеко, а мечтал он быть летчиком­штурманом.

– В тринадцать лет я дал себе зарок: не буду рисовать, и два года продержался. А потом начал стонать во сне. Родители обеспокоились, а я понял, что мне неудержимо хочется рисовать. Начал, как сумасшедший, и с тех пор не перестаю…

Войтов гордится соотношением возраста и качества увиденного. Его пятилетний возрастной порог – это Байкал и первое посещение Третьяковки. Ему и Тверь всегда нравилась из­за близости к Третьяковке. У всех свои меры жизненных приоритетов. Бывало, школу прогуливал, чтобы прыгнуть в электричку – и в Третьяковку.

Отца перевели в Калинин, и здесь он ушел в запас. Войтов­младший окончил художественную школу за год. После школы поступил в Кимрский технологический техникум. Посмотрел, что тамошние «фигово рисуют», организовал студию, но потом надоело, понял, что долго так не протянет, и бросил.

Ушел в армию. Ушел, потому что раньше могли упрекнуть: «Ты, пацан, чего сразу поступаешь, вместо того чтобы служить?» Три года на флоте, и лишь потом Войтов – в Московском технологическом институте.

Специализация художник по текстилю определила все творчество Анатолия Николаевича. Хотел было перевестись на керамику, но понял, что найти глубину и разнообразие творческого подхода можно и в своей области, в классической шпалерной технике.

Дипломная работа                   Войтова «Студенты на сборе урожая» сразу попала на республиканскую выставку, с успехом прошествовала еще пять выставок и сегодня, окропленная былой славой, хранится в институтском музее.

– Говорят мне: делай диплом в батике, мы его у тебя заберем. Ага, думаю я, тогда буду ткать гобелен. Придумал суперсложную технику, и ткали все это несколько человек почти полгода. А стоил этот гобелен в то время, как «Волга». Институт заплатил, – рассказывает Анатолий Войтов.

Любой творческий процесс сложен и индивидуален. У Войтова он усложнен крайне. Технически соткать гобелен, а он работает за двоих, «как сумасшедший», для художника недолго. Но ткачеству предшествует колоссальная работа, которая для тех, кто не в теме, выражается в формуле типа: «поиск приемов столкновения тонов, цветов, фактур». Это тяжело объяснить словами, что на самом деле в голове у художника, когда он поймал идею и развивает ее. Войтов же вообще свое творчество усложняет многократно: намеренно закладывает в каждую идею «суперошибку», а дальше пытается ее решить. Что называется, преодоление невозможного. Эта философия помогает Войтову, во­первых, заморачивать всем голову и казаться неповторимым, и, во­вторых, этим неповторимым быть на самом деле.

Гобелену предшествует цветовой, композиционный поиск, в графике или маслом. «Когда от поисков начинает тошнить, натягиваешь основу и начинаешь ткать».

Сейчас в станке Войтов «сталкивает» слоновую кость с умброй, осмысливает сюжет изгнания из рая, оттенки человеческих страстей, напряжение и активное движение этих оттенков.

У Войтова в творчестве сопротивление всему: материалу, композиции, теме. Вот если в льне трудно выстроить дисгармоничный ряд, Войтов будет работать над дисгармонией со льном. Дисгармония легко достигается с шерстью. Шерсть Войтов приручает гармонией.

Но это только в творчестве. В жизни искусственного преодоления быть не должно, считает художник, который, как ни странно, любит, чтобы все было просто и понятно. В жизни он не делает «ходов конем», не просчитывает шаги. Но что такое жизнь, если творчество – это 99 процентов всего времени. Сейчас есть еще «Евро­2012». Можно переключиться на футбол, потому что нужны паузы, нужны моменты, когда надо уйти от гобелена. Не из студии, а вообще от мыслей о работе. В студию – только когда «голодный».

Кстати, благодаря Анатолию Войтову в Твери уже два года работают натурные классы. В «советском Калинине» обнаженную натуру можно было рисовать даже во Дворце пионеров, не говоря уже о творческих мастерских, а в современной Твери до последнего времени, кроме художественного училища, нигде «обнаженку» не рисовали.

– Долго и много художники говорили о необходимости открытия натурных классов, – рассказывает Войтов. – А как открыли, так те, кто больше всех говорил, там и не появляются. Это ведь такая проверка. А ведь владеть фигурой для художника необыкновенно важно.

К Войтову порисовать с натуры или позировать может прийти любой желающий. Без стеснения. Два раза в неделю по средам и воскресеньям.

Сейчас Войтов готовит юбилейную выставку, которая откроется в Твери в конце года. Там наверняка мы увидим и завершенное «изгнание», увидим, кто кого переборол и кто в конечном итоге победил: упрямый материал или неутомимо сопротивляющийся художник. В любом случае, это должно быть очень интересно.

Александр ДЫЛЕВСКИЙ