Прочитала я в газете статью о вдовах Великой Отечественной войны и разволновалась, так как вспомнила свое военное детство и маму, Щеглову Софию Сергеевну, у которой война отняла любимого человека, моего отца, Щеглова Петра Ивановича, штурмана авиационного звена.
Когда началась война, аэродром из Калинина был перебазирован в город Саранск. Вместе с отцом эвакуировалась моя мама с двумя малолетними детьмиблизняшками, дочерью и сыном. В Саранске она работала по 12 часов на оборонном заводе, а по ночам стирала, штопала и готовила на детей. Отец погиб в июле 1943 года, сбит в воздушном бою над Баренцевым морем. В чужом городе одна осталась мама с тремя малолетними детьми. Нас уже было трое, в 1942 году родилась я, а маме всегото было 23 года. Но она не пала духом. Решила вернуться в Калинин. Сколько пережила, знала только она, и только когда мы ее просили, рассказывала нам о том, чего стоило вернуться в родной город. На пересадочных пунктах ей говорили: «Оставь детей, молоденькая, война, как вырастишь?» Но мама не могла так поступить и делала все, чтобы мы не чувствовали себя обездоленными. Приехав в Калинин, мама пошла оформлять документы, а нас оставила посидеть на вещах. К нам подходили люди и спрашивали: «Брошенные?» Мы хором кричали: «Нет, нет, наша мама нас никогда не бросит!» Приехали в город, а жить негде, приютила бабушка, и мы до моих 15 лет прожили в проходной комнате, а что делать – все так жили.
Мама изо всех сил старалась поставить нас на ноги. Ночами перешивала из своих вещей одежду для нас. Утром мы, гордые, выходили на улицу, и все соседи говорили: «Смотрите, они уже в новой одежде».
А чего стоило нас накормить? Помню, ночами с номерками на руках мы все: я, брат, сестра, мама – стояли в очереди за хлебом, мукой, макаронами. Получив продукты, бежали в школу, а мама на работу. Работала она в три смены.
Помню, както в день получки мама пришла с работы вся в слезах. Спрашиваем: что случилось? Оказывается, ей вместо зарплаты выдали займы. И как жить? Прожили. Летом мама собирала ребятишек со двора, и мы шли за ягодами, пешком за деревню Глинково. А вечером мама напечет пирогов аж целое ведро и угощает всех ребятишек. Осенью мы ходили перекапывать картофельные и морковные поля после уборки и набирали неубранный (оставшийся в земле) картофель и морковь. Перед праздниками часто денег не хватало, а праздника хотелось. Утром мама все вещи, из которых мы выросли, соберет – и на «барахолку». Так назывался базар в Затверечье, а мы сидим, ждем, смотрим в окно. Мама все продаст и приносит продукты. Ах, как же были вкусны селедка, жареная картошка и карамель!
Мама была очень добрая, и наш дом никогда не пустовал. Телевизоров еще не было, и на ночь она нам рассказывала сказки. Вечерами мы слушали радио. Особенно любили радиоспектакли. Мама заменила нам отца. Она колола дрова, копала огород, сама ремонтировала мебель, а еще успевала вязать, вышивать и ходить на занятия в хор. Пела очень хорошо. В общем, как в пословице: я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик.
Однажды к соседям приехали гости из Москвы, бездетные. Они уговаривали маму отдать им меня. Мне было восемь лет. Обещали, что я ни в чем не буду нуждаться, обещали выучить меня, говорили, что маме будет легче. Мама расплакалась и сказала: «Как вы могли такое предложить! Пусть в бедноте, но это же мое дитя! Нет, ни за что!» Но самое обидное в моем детстве было не постоянное чувство голода и даже не то, что одевались все одинаково бедно, а то, что многие взрослые обзывали нас безотцовщиной. Много можно вспоминать. Мамы давно нет, но я всегда думаю: сколько же она пережила, чтобы вырастить из нас настоящих людей! И я поддерживаю предложение о создании памятника вдовам войны. Моя мама это заслужила.
Г.П. ИЗОТОВА
Тверь
Добавить комментарий