Несколько лет назад я впервые увидел эту ладью у пристани возле одного из самых очаровательных уголков старого Осташкова – на набережной Орловского, по соседству с древними соборами, уже триста с лишним лет смотрящимися в Селигер. Тогда подумалось: вот, есть же какой-то человек, который чувствует красоту. Было видно, что ладья сделана просто, но с большим вкусом: лебедь на носу, простые, но такие легкие формы, при этом судно вместительное – при желании без труда примет на борт с десяток человек.
И вот недавно при совсем других обстоятельствах меня познакомили с конструктором и «шкипером» этого произведения корабельного искусства – Андреем Дроздовым. Очень колоритный, скромный, полный внутреннего достоинства человек. В Осташкове с 1976 года. Правда, постоянно сейчас здесь не живет, но душой все равно осташ. Образование у него художественное и техническое, много лет прожил на севере. Горячий патриот, убежденный верующий православный человек, при этом чуждый всякого проповеднического пафоса. Среди его предков – священники из Осташковского уезда. Их память Андрей чтит, ею гордится, по возможности поддерживает родные могилы, старается (очень деликатно) привить свои убеждения сыновьям (у него их двое).
Не знаю, чем особенно я приглянулся, но он пригласил в путешествие… на той самой ладье, которую, как выяснилось, он сделал своими руками и на которой прошел уже не одну сотню верст по рекам России. Хотел бы и не только России, но, увы, путешествия по рекам Белоруссии и Украины на таком судне встречают противодействие тамошних властей. Хотя ничего контрабандистского в этом судне не видно. Андрей Дроздов очень любит славян, при случае рад напомнить о славянском братстве, но…
Словом, в это лето ладья стоит у пристани на набережной Орловского в Осташкове, и в очень жаркий, но со свежим южным ветром день мы отправились в поход вчетвером. В экипаже были сын «шкипера», также Андрей, и два пассажира, один из которых автор этих строк.
Первой целью стал Николо-Рожок, где на кладбище у храма похоронены предки Андрея, а мне хотелось посмотреть великолепные стенные росписи осташковской школы начала XIX века в храме. Росписи живы, но нуждаются в реставрации – дай Бог, чтобы силы и средства на это отыскались.
Мы пошли под парусом, довольно ходко, любуясь медленно тающей в дымке панорамой Осташкова и окрестными берегами. На Селигере совсем не было видно парусов. Лишь далеко-далеко у Ниловой пустыни маячил одинокий парус (как позднее выяснилось, катамарана). Но озеро никак не было пустынным. Кажется, нет больше таких озер в Тверской области, на которых имеет место столь активное движение. Плавает все, что можно, но… исключительно на моторе, в крайнем случае – на веслах. Казанки и мотоботы, резиновые рыбацкие лодки, привезенные на автоприцепах катера и водные мотоциклы, иногда – огромные по нашим масштабам яхты с элитных баз отдыха. Все это носится по озеру взад и вперед, перевозя туристов и просто катая желающих «с ветерком». На фоне такого треска и скорости неспешно идущая под историческим прямым парусом ладья выглядела очень экзотично. Впрочем, мы скоро убедились в доброжелательности владельцев мощных моторов. Нас обгоняли, выказывая словами и жестами свое восхищение, охотно махали в знак приветствия руками и даже ногами (некоторые девушки). Почти все, кто успевал, доставали фотоаппараты и щелкали компанию полуголых бородатых мужиков на архаических форм судне. С какого-то момента появилось ощущение, что мы уже стали частью программы некоторых «извозчиков», что, правда, настроения нисколько не испортило.
Примерно так же нас встречали (и просили сфотографироваться на фоне ладьи) отдыхающие компании в местах высадок – на Николо-Рожке, на Копанке и на озере Белом на острове Хачин. Как мы убедились, в эти дни крайне жаркой погоды Селигер полон до отказа. Ни в одном из мест, где имеются выход к воде и лес, нет свободного пятачка земли. При этом, несмотря на огромную перенаселенность, на озере практически не видно мусора. Он вообще не плавает по поверхности (плавает лишь, увы, задохнувшаяся в аномально теплой и бескислородной поэтому воде рыба). Не видно мусора и на берегу. Более того, о наличии бесчисленных туристов можно догадаться только по едва просвечивающим сквозь стволы сосен куполам палаток: ни единого звука магнитофонов, ни «Русского радио», ни «Шансона». На озере Белом, среди компании молодых ребят и девушек, не произнесших за довольно долгое наше пребывание рядом с ними ни единого нецензурного выражения, мы спросили наконец: «Откуда будете?» – «Из Высшей школы экономики, студенческого театра». – «Спасибо вам!» – «За что?!» – «Мы не слышим никакой попсы…» Девушки, мывшие походные котелки, с достоинством выпрямились и ответили: «И не услышите!» А один из парней достал небольшие барабаны и исполнил
Честное слово, вспомнив тверские «зоны отдыха», да и тот же Осташков на городских пляжах, начинаешь сравнивать поневоле…
…Нет, конечно, люди мусорят, конечно, жгут, топчут и так далее. Но я видел в былые годы подмосковные озера и тот же Селигер другими и москвичей другими. Что-то все-таки изменилось – и в хорошую сторону.
Обратно мы шли на веслах – половину пути против ветра. Медленно проплыли мимо нас Светлица, вся, как городок, уставленная белыми палатками молодежного форума; Нилова пустынь в золотых куполах, огороженных рыжими трехметровыми заборами; деревни на берегу, где каждый дом на свой лад: немецкий, русский, французский, американский, – во что веруют их хозяева, на тот манер и строят. Бог с ними.
За Городомлей ветер стих, и в вечерней дымке при заходящем солнце мы пришли в Осташков. На уставленном пришвартованными лодками берегу нам уступили место (ладье Андрея места нужно больше, чем обычной лодке). Это тоже очень тронуло. «Ой, представляете, какое наслаждение, – обратились к нам несколько женщин, которые на берегу радовались вечерней прохладе, – тишина, дымка, солнце садится, и тут вы выплываете на веслах, ощущение, как в древности». «Спасибо на добром слове, – уже привычно ответил Андрей и заметил: – Мы же русские, то есть русы. А русы – гребцы, на моторе не ходят».
…А я понял, что до этого только бывал на Селигере. Теперь могу сказать: немного увидел Селигер.
Павел ИВАНОВ
Добавить комментарий