Накануне этого дня бывает ночная служба, храмы украшаются еловыми ветвями, создающими ощущение таинственного украшенного леса, в глубине которого находится вертеп – пещера с яслями, в которых и родился Богомладенец Христос.
О Рождестве можно говорить бесконечно. В этот раз хотелось несколько больше внимания обратить на эти еловые ветви, в изобилии украшающие наши храмы. Многие, может быть, посмеиваются: вот, дескать, Новый год кончился, куда девать «отработавшие» елки? – Давай, сдадим их православным, в храмы на украшение к Рождеству.
Но, к счастью, все интереснее и мудрее. Если вспомнить, откуда идет обычай наряжать новогоднюю ель, то, конечно, придется признать: в нашей стране это обычай исключительно рождественский, приспособленный для светского празднования Нового года в 1930х годах. А рождественская елка – традиция западноевропейская, пришедшая к нам также довольно поздно, только в XIX веке. Но обычай быстро укоренился, и украшение храма еловыми ветвями прижилось.
Обычай украшения храмов ветвями деревьев очень древний. Его можно встретить во многих языческих религиях, и, как правило, он имеет определенный смысл и символику. Можно догадаться, какую: это намек верующим, что празднуемое священное событие происходило гдето в стороне от жилья, вне града. Как символ, пустыня Средиземноморья – то же самое, что лес в России. Лес – традиционный символ места, постороннего человеку, это место, отделяющее мир живых, мир освоенный и привычный, от мира чужого, мира предков, мира духов. Кстати, пустыня и изображалась на поздних русских иконах в виде дремучего леса. В заснеженном лесу мы часто видим на русских иконах Рождество.
Образ человеческого мира как города также известен всем религиям. Не случайно так много внимания уделялось всегда городским стенам, которые стремились поддержать всеми возможными религиозными церемониями (вспомните хотя бы Древний Рим).
Христос родился вне стен. Вне стен он был и распят, как преступник. Да, собственно, вся Его земная жизнь прошла в скитаниях и постоянных переходах из одного города в другой. «Сын Человеческий не имеет, где главы приклонить», – сетовал Он. И такую же жизнь завещал Своим апостолам.
Рождество Христово происходит в пространстве, где свои – волы и ослы, пастушьи собаки и пастухи. Где только гости – мудрейшие из людей, волхвы с Востока. Этот глубочайший христианский нерв прекрасно отражен в замечательных картинах Брейгеля, в известном стихотворении Пастернака, а сравнительно недавно – в чудесном мультфильме Михаила Алдашина.
Мир не хочет знать, не хочет принимать Спасителя. Отгородившийся в стенах своих городов, в стенах своих привычек и грехов, он ни при Августе кесаре, ни в начале XXI века не испытывал и не испытывает особой тяги к Евангелию.
Так что «сельское», лесное – не случайно в Рождестве. Тут не умиление тому, что рождение Спасителя мира происходит в милой пасторальной обстановке, тут ясное понимание, что мир никогда не смирится с тем, что в него приходит Тот, Кто обличит его «о грехе, о правде и о суде». Ибо ныне рождается Тот, Кто вынесет своим крестом приговор всем земным проектам, всем амбициям и планам. И поэтому мир не признает Его и в итоге осудит – даже если по его же, мирским, законам осудить Его будет не за что.
И этой глубиной своей символики прекрасно Рождество. Даже в таких мелочах, как еловые ветви.
Илья СЕРГЕЕВ
Добавить комментарий