Как это было

О событиях октября–декабря 1941 года мы узнаем из трех источников: из оперативных документов, воспоминаний свидетелей и участников, прессы военных лет. 18 декабря, через два дня после освобождения города, «Красная звезда» опубликовала репортаж своего военного корреспондента Константина Симонова. «Город решено было взять штурмом…» – говорится в нем. И далее о том, как «враг цеплялся за каждый дом» и как в жестоких уличных боях была добыта эта победа.

Сражение за Калинин, длившееся с 5 по 16 декабря 1941 года, бесспорно, вошло особой героической строкой в историю Великой Отечественной войны. Однако, объективности ради, было бы неверным полагаться только на один источник информации.

…Так был штурм или не было штурма? Лучше всего это видно из боевого донесения начальника штаба 243­й стрелковой дивизии полковника Сенчилле командующему фронтом генерал­полковнику Коневу.

«В 16.40. 15 декабря 1941 года, – говорится в донесении, – противник произвел артналет по расположению частей дивизии и одновременно начал поджигать северную часть Калинина. После огневого налета противник, оставив прикрытие, начал отходить основными силами по Старицкому шоссе… Части дивизии вели активную разведку и в 23.35 вышли в район Огородного и Исаевского переулков».

То есть город был занят ночью. В донесении говорится, что упорного сопротивления противник не оказывал. За эту ночь от огня отдельных автоматчиков дивизия потеряла убитыми и ранеными около десяти человек. Продвигаясь по темному, безлюдному городу за разведгруппами, батальоны уже через час достигли Артиллерийского переулка, в 7 утра  были на Советской площади и бульваре Ногина и к 11 часам вышли к железнодорожному вокзалу. Затем в город вошли 256­я и 250­я дивизии                31­й армии, и к 13 часам город был целиком занят нашими войсками.

Освобождение Калинина, первого областного центра, имело большое значение для поднятия боевого духа армии. В стратегическом плане была восстановлена прямая связь между Калининским, Западным и Северо­Западным фронтами. По оценке военных историков и самого командующего фронтом, наибольший вклад в освобождение Калинина внесли войска 31­й армии генерала Юшкевича, которые в упорных боях на подступах к городу переломили обстановку и обеспечили эту победу.

 

Первыми врывались в города

Собкор «Правды» Борис Полевой, как поется в песне, «на эмке драной и с одним наганом» оказался в Перемерках, когда в городе еще шел бой. После вой­ны вышла его книга «Эти четыре года», в которой есть самые первые впечатления бывшего военкора.

«Нас предупредили: дорога заминирована, ехать только по следам танковых гусениц. Едем… Навстречу вдоль обочин движется колонна пленных: мордатые, крепкие солдаты в опущенных на уши пилотках, в касках с подшлемниками. И вид у них не испуганный и даже не удрученный, а какой­то, я бы сказал, недоуменный. Всюду следы тяжелых боев. Снег рябой от черных пятен разрывов…

Наконец мы в городе, и глаз никак не может привыкнуть к его новому облику. Огнем истреблены целые улицы деревянных домиков. Каменные строения стоят без окон, исклеванные снарядами, местами полуразрушенные. За Тьмаку не пускают: там бой, да и не проедешь – мосты взорваны. Город изуродован, искалечен. Сожжено самое красивое его здание – Екатерининский путевой дворец. Главная Миллионная, она же Советская улица, две центральные площади, которые она пересекает, красивейшая набережная архитектуры Казакова – все разрушено, сожжено. Дома смотрят пустыми глазницами выгоревших окон… У пустого пьедестала памятника Ленину – немецкое кладбище: шеренги аккуратных крестов, выстроенных, как солдаты на параде.

…Перед сожженным дворцом – красное кирпичное здание школы, где я когда­то учился. Отворяю тяжелую парадную дверь – и в лицо ударяет отвратительный трупный запах. Справа и слева, где стояли вешалки, штабелями, как дрова, лежат замерзшие трупы, раздетые до белья, и на ступнях, будто вырезанные из кости, чернильным карандашом выведены номера. Этих, покидая город, немцы похоронить не успели».

Снова дома

Эти письма учительницы средней школы № 7 Антонины Матвеевны Лашиной сохранила ее дочь Нина Тимофеевна Лебедева, тоже учительница литературы. После освобождения города Лашина вернулась в Калинин. Муж был на фронте, дочь – в деревне у добрых людей, и письма им – о том, как трудно жилось в эти первые месяцы и как мало-помалу налаживалась порушенная войной жизнь.

11 января 1942 г.

Милая Нинуся! Я добралась благополучно: в половине четвертого была в Кушалине, прямо попала на машину и к огонькам была дома. Город начинает немножко приходить в себя. Люди работают, стоят в очередях, с 1 января торгует рынок. Начали проводить электричество, радио, работают колонки. У нас в квартире живет много чужих людей…

Варю на обед суп, ем сухари, пока не голодаю. Пайка еще не получаю. Почта работает. Пиши!

13 января

Милая дочурка! Мы спим в комнате, где температура 4 градуса тепла… Был два дня М.И. Калинин. Выступал на партактиве, говорил о нашей непременной победе. Я ходила к тете Татьяне и шла по Красной Слободке. Вместо улицы и фабричных корпусов – чистое поле и кой-где тополя. Жуткая картина. Сильно строчил пулемет и бухали зенитки.

19 января

Дорогая моя дочурка! Я получила назначение в школу № 16. Сегодня пошла посмотрела: дверей и стекол нет, парт, столов тоже нет, директора и вообще никого не нашла. Как учиться? За хлебом очереди, его не хватает, поэтому выдают пшеницу. Бомбят нас почти каждый день. На Бассейной улице бомбой разрушило семь домов, погибло десять человек, много раненых…

Вчера ездила за торфом. На дороге видела два трупа убитых немцев. Их много лежит под снегом. А 14 января вырыли на улице Софьи Перовской 22 трупа партизан. Руки вывернуты, пальцы отрублены, носы тоже. Какая ужасная вещь – война… Какое море горя кругом!

25 января

Милый Прокофьич! Сегодня воскресенье. В комнате холодно – минус 2 градуса. Топить нечем. Торф далеко, по дороге в Горютино. Люди везут его на санках, застревают в ухабах, ругаются, плачут или покорно стоят над мешками, не зная, что с ними делать. Я измоталась. Надо бы полежать, но к 12-ти мне в школу. Сохрани себя для нас. Жить мне без тебя плохо, все время сознание неполноты, ненастоящей жизни, временной…

Вчера позвала детишек – живущих в нашем доме погорельцев, подарила им Нинины игрушки. Рады как были! Мне хочется людям отдать все лишнее: отдала два стула, отдам одну кровать, не возражаешь? До свидания, мой дорогой!

12 марта 1942 г.

Милый мой Прокофьич! Город наш оживает с каждым днем: работаем, чистим, ремонтируем. В школах занятия идут по-прежнему. Библиотеки не работают, а читальню в Доме учителя открыли…

28 марта

Дорогая дочурка! Все работаю, проверяю тетради. Некогда почитать, пошить. В дни отдыха – воскресники. Завтра у меня два воскресника: по школе с 9 часов, по дому – с 5 часов. Сегодня в моем классе было 12 человек: кто болен, кто уехал в деревню за картошкой, кто возит из лесу дрова, кто торф…

В городе все еще неспокойно. Бывает, тревога объявляется по три раза в день. Летают эти стервятники по 25–40 сразу, и поднимается отчаянная стрельба… В магазинах кое-что получаем. Недавно выдавали крупу по 200–300 граммов, макарон по столько же, мороженой картошки по два кило. Дома парю мороженую свеклу, когда есть – с картошкой, когда картошки нет – с мороженой капустой.

22 апреля

Милая дочурка! Сегодня у меня праздник: твои письма, папина открытка… Караул, Нинок! Застреляли зенитки, а самолет где-то над самой головой! Слышно, как налетели ястребки, погнались… И вот все стихло.

8 августа

Милый Прокофьич! Победам на вашем фронте радуемся, но боимся еще верить. Со страхом включаем радио, слушаем его уже в 6 утра. Нас два дня бомбили, сбросили бомбы в поселке им. Крупской, где-то еще. Под бомбежку попал единственный шестилетний сынишка Лавровских – и вот мальчонки нет…

Завтра отправляемся с соседкой Валей в лес на заготовку дров. Всем прислали бумажки. На мою долю четыре кубометра. В противном случае «лишаетесь жилой площади». Ничего не поделаешь…

4 сентября

Милый Прокофьич! Вчера была на огороде и расстроилась: украдена вся брюква, свекла – мышиные хвостики, картошка – горох. Прямо беда. Думала, хоть половину зимы проживем без нужды. А в столовых только пустые щи и зеленая тушеная без масла капуста. Холодеет. Нет стекол, нет дров, дом не ремонтируется, лопнула труба, и водопровод закрыли. Хотелось бы сделать что-нибудь полезное фронту. Верю, что в школе можно воспитать нового, честного человека, этому себя и посвящаю. Прости, что все о себе. Ты у меня и в мыслях, и на сердце всегда.

Из дневника Нины

18 января 1943 года. Ура! Ура! Ура! Сейчас радио сообщает о прорыве блокады Ленинграда.

 

27 января. В день своего юбилея (50 лет) явился уволенный по болезни из армии папа. Теперь он работает в ДКА (Доме Красной Армии). Семья собралась вместе. Счастливая судьба: уцелел дом, сохранились книги, остались живы. Я часто думаю об этом. Другим пришлось хуже…

Виктор ЧУДИН