На военных картах нет такого термина: Кировский укрепрайон. Настоящего укрепрайона в Селижарове в 1941 году не было, название «укрепрайон» («УР») относилось ко всему участку обороны от Ржева и почти до Осташкова. «Кировским» с 1936 по 1963 годы назывался Селижаровский район, однако его районный центр всегда был в Селижарове. Здесь, таким образом, был только Селижаровский участок обороны Ржевского УР. Но в словосочетании «Кировский укрепрайон» что-то есть. Это как тайное имя, значимое только для посвященных и позволяющее вычислить своего с первых же слов…
В Селижарове как минимум пять долговременных укреплений в самом поселке. Кроме того, есть многочисленные подобные памятники в окрестностях, но осмотр их затруднителен – за исключением немногих, расположенных вдоль дорог. Эти бетонные коробки и колпаки более-менее известны узкому кругу любителей военной истории (в Интернете есть форум, где вопросы военной фортификации обсуждаются вполне профессионально, с привлечением подлинных документов и специальной литературы).
Но прежде чем обратиться к памяти о прошлом, нужно сказать несколько слов о днях сегодняшних.
– К сожалению, у нашего библиографа-краеведа в этот день выходной, – сожалела заведующая Селижаровской районной библиотекой Галина Колоскова, – но мы постараемся как-нибудь вам помочь.
…В назначенное время на месте оказались тем не менее и краевед районной библиотеки Марина Соколова (несмотря на свой выходной!), и директор Селижаровского муниципального краеведческого музея Галина Рупешка, и даже добровольно согласившийся нам помочь селижаровский предприниматель Сергей Фомин. Для всех них военная история поселка – это предмет живейшего интереса.
– Меня сначала наша директор определила на краеведческую работу по разнарядке, – рассказала Марина Соколова. – Но уж теперь, когда я в архиве поработала, твердо решила: пока что-то серьезное об истории поселка не напишу, не отступаться.
Такое же искреннее участие просто сквозит во всех действиях Сергея Фомина. Он, хотя и был поставлен в известность о нашей экспедиции последним, кажется, намеревался везти нас хоть в Ельцы (за тридцать километров от поселка) смотреть оборонительную линию по Волге.
Стоило трудов уговорить его ограничиться осмотром ближайших к Селижарову мест.
В поселке Селижарово полдюжины бетонных дотов (сколько точно, пока не пройдет их полная инвентаризация, сказать трудно). Эти бетонные коробки из прочнейшего армированного бетона, выдержавшие испытание войной и временем, возводились в рамках колоссальной программы по строительству государственной линии обороны от Селигера и до Калужской области. Строили их сотни тысяч мобилизованных гражданских лиц, нестроевых воинских соединений, работники Метростроя и других предприятий. Строительство велось в очень сжатые сроки и на совесть. В июле 1941 года оно началось, а в сентябре, когда фронт стабилизировался под Смоленском, на многих участках (увы, не на всех), линию уже занимали резервные армии. В октябре случилась Вяземская катастрофа, и немцы прорвали незанятую войсками линию в нескольких местах. После этого ее оборона стала делом подвига тех героев, кто решался без прикрытия пехоты, в полуокружении и окружении, среди откровенного хаоса и бардака, ценой свое жизни выиграть хоть несколько часов для подготовки обороны Москвы. Селижаровский участок, находившийся в сравнительно мало атакованном месте, сдерживал немецкое наступление более двух недель! Бои за него начались 20 октября, но только 8 ноября остатки 249-й стрелковой дивизии, сражавшиеся в глубоком полуокружении, покинули укрепления и отошли от поселка. Освобождено Селижарово было в середине января 1942 года.
…Возле поселка на крутом косогоре над Волгой стоят два дота. Пулеметный у самой дороги (он обихожен два года назад) и артиллерийский с полукапониром – на обрыве. Рядом сохранились следы ходов сообщения, блиндажей и окопов. Рядом еще несколько дотов, однако эти – самые доступные. 9 мая и 22 июня возле них проходят официальные мероприятия.
Но большее впечатление оставляют даже не они, а стоящие на улицах поселка их собратья. Когда война остается где-то далеко от поселений, в лесах и болотах, это действует как-то успокаивающе: пусть ее не трогают там, пусть занимается ей кучка «сумасшедших», роющихся в старых картах и ловящих «кайф» от вытаскивания лебедками своих джипов из грязных канав. Но когда война ежедневно, ежечасно живет рядом с тобой, становится привычной, как сарай, забор и калитка – это совсем иное.
В Селижарове именно так. В центре поселка во дворе магазина, прямо в окружении каких-то унылых позднесоветских фундаментов, на которых так ничего и не построили, сереет вход еще в один такой каземат. Вокруг привычная примагазинная помойка, какие-то стесняющиеся (но не очень сильно) девушки смолят сигареты, неловко переминаясь на каблучках. Они едва ли даже знают, что заваленная мусором узкая дыра – это не заброшенный склад, а пулеметная амбразура…
Еще два дота на набережных улицах: Чапаева и Кирова. Оба они стоят у сохранившихся и восстановленных после войны старых зданий – школы и больницы. Вероятно, прочные капитальные здания дореволюционной постройки, а особенно их подвалы, использовались в качестве элементов фортификации. В Селижарове вообще не сохранилось ни одного целого старого дома. Все, которые есть, были или сожжены, или разбиты в войну.
Но после войны Селижарово возродилось. Многие дома перевозились из деревень, многие из них сохранили традиционный вид. Поселок – сам по себе замечательный памятник русскому человеку, возродившему страну после страшного разорения. Причем везде, где возможно, старались построить красиво и ладно. И в новом поселке следы старого «укрепрайона» берегли и старались как-то сделать мемориальными.
– Дед мой завозил сюда мотоцикл и картошку хранил, – бабушка, вышедшая из дома, к калитке которого приник огромный артиллерийский дот на улице Новой, с интересом смотрит на нас и рассказывает: – Не разрешали доту эту ломать, из военкомата приезжали и не разрешали.
Мария Ильинична Цветкова – вдова ветерана войны. Живет на этой улице в соседстве с дотом с 1959 года. А войну пережила под Селижаровом, в деревнях Кудрявцево и Захарово.
– Мы всю ту зиму просидели в байне с мамкой и детьми, – говорит она, – мне было одиннадцать лет в 41-м. Ходила к немцам выпрашивать что-нибудь поесть. Папу с лошадью немцы угнали под Оковцы, там он и пропал, не вернулся. В январе-феврале, не помню точно, вышли наши из леса, в шубах, зашли в деревню. Спрашивают: «Нет никого в деревне?» Мы отвечаем: «Нет, уехали немцы». Вот так нас освободили.
Мария Ильинична показывает на доте надпись краской: «Штаб Строгов». Что означает эта надпись, какого она времени, к сожалению, неизвестно.
– Уже фотографировали его не раз, – говорит Мария Ильинична, сильно нажимая на «-и» и «-а», – москвичи приезжали…
– Это у вас Леонид Парфёнов снимал кино про Ржевскую битву, – говорим мы, догадываясь, о чем речь.
Бабушка кивает, но явно просто для приличия. Кто такой Леонид Парфёнов, ей неизвестно. Да и зачем он ей: она видела Ржевскую битву так, как никто ее в кино не покажет…
Еще один «подписной» дот стоит на улице Детской. Это сооружение самое сохранное из всех: оно стоит на огороде частного дома, занимая половину участка. На нем в бетоне вырезана надпись «1941. Память Титова М.». Кто это? Какая у него судьба? Владельцы дома об этом не знают, но дот берегут.
…Лишь несколько страниц, лишь несколько уцелевших укреплений. А сколько их! В одном Селижаровском районе известно не менее 150. А есть еще превращенный в сплошную крепость Оленинский район, доты на Селигере, под Ржевом, Пено. За каждым из них стоит человеческая история, часто – трагедия. А пока – молчаливо стоят они на старом Ржевско-Вяземском рубеже…
Фото Александра ДЫЛЕВСКОГО
Добавить комментарий