Остановимся в начале Скорбященской улицы, на ее ближайшей к Волге части и отходящих от нее на восток улицах. Они именовались в планах Твери XVIII века «Предместьем». Любопытно, как помнили уже в регулярном городе, что именно по Скорбященской шел исчезнувший еще за сто лет до Екатерины II вал и ров городского острога! Предместье бывает, как известно, под крепостью, а крепости тут к тому времени давно не было.
Не все улицы «Предместья» сохранились в своем первоначальном виде, особенно жаль Рыбацкую, почти уничтоженную еще в 1970–1980х годах, при том что она практически не пострадала во время войны и отличалась замечательно цельной застройкой. Последний ее кусочек, за банями, занимающий слишком хорошее место на берегу Волги, погиб уже в конце 2000х. О том, что здесь было, теперь напоминает только последний отрезок улицы СалтыковаЩедрина (Пивоваровского переулка), здесь больше похожий на старую площадь.
Улица Рыбацкая (как топоним) – странный реликт средневекового города там, где его даже не ожидаешь. Эта улица в дорегулярном городе начиналась почти у Владимирского моста в Тверской кремль и вела изначально от него к церкви Рождества Христова. В XVIII веке слобода расширилась, удлинилась и улица. Но после 1763 года присутствие рыбаков в «Предместье» не потерпели. Особняки на набережной принадлежали Демидовым, Строгановым, Коняевым, но никак не тверским рыбакам. А вот улица осталась! Хотя и до церкви Рождества Христова, что в Рыбаках, она уже 250 лет не доходит. До революции единственной связью улицы и церкви было то, что на ней и жили ее прихожане – давно уже не рыбаки по профессии.
Вместо большинства старых домов и знаменитых «детских садиков» (не имеющих ничего общего с нашими МДОУ – это были скверы на площади для прогулок нянь с детьми из приличных семей) на Рыбацкой в начале 1980х поднялись советские административные здания. Старых домов тут теперь только № 5 (в нижней части это XVIII век), № 11 – музей СалтыковаЩедрина, № 13 (и дальше к Волге все дома – это комплекс пивоварни XVIII века). Из погибших особенно ценных зданий следует указать лютеранскую кирху (1840е): она стояла на месте киноконцертного зала на Рыбацкой, а частью на месте западного крыла здания Законодательного собрания Тверской области. Для 1970х годов вторжение новой архитектуры в святая святых регулярного города было исключительным событием. Поскольку советская архитектура того времени, повидимому, по определению умела работать только в масштабе квартала, старая застройка вокруг сносилась с размахом. Вокруг было сломано так много всего «с запасом», что уже не удивляешься и не ужасаешься ни страшненьким серым фасадам новых зданий, ни выпирающему из красной линии улицы (вопиющий ляп проектировщика!) крыльцу концертного зала. У площади, с тех пор как ее уничтожили как «детские садики», нет имени. Это поразительный факт. Ее именовали и Пушкинской, и Московской, но средний горожанин не назовет ее никак – просто площадь перед ЗС.
С этой безликой площади хорошо видна еще одна «черная дыра» от советского вторжения в историческую Тверь – «рюмка», или «кукуруза», или «одноногая гостиница», которую мыслили построить еще к Олимпиаде 1980 года. Это здание погубило на много кварталов вокруг себя деревянные и каменные домики «Предместья» и Мещанской слободы. Больше того. После «рюмки» и подле нее любые современные дома самого издевательского вида по отношению к традиционным формам смотрятся вполне ничего…
Не могу не вспомнить городскую легенду, одну из последних, созданных в Калинине в конце 1980х. Якобы архитектор «рюмки», когда узнал, что здание, построенное им, убивает исторический город, а также что стоит она на «плывунах» и фундамент его ненадежен, покончил с собой. В этой легенде, которую я слышал от разных людей много раз, правдиво то, что фундамент гостиницы действительно нестабилен и ради его прочности пришлось проводить очень сложные свайные работы.
…Мы по идее должны смотреть исторический город, и он тут еще есть, и дома есть исключительно интересные, но невозможно их смотреть, не привыкнув к этим двум гипердоминантам – обкому КПСС (зданию ЗС) и «рюмке». А вообщето на набережной, в конце Миллионной (Советской), Секретарской (Крылова), отчасти ПушкинскойСеребряной, жило купечество средней руки и не очень знатное дворянство. По Серебряной в самом конце есть несколько каменных очень старых и уютных домиков XVIII века (№ 9 – Коровицыных, № 11 – Ворошиловых). Собственно комплекс «Тверского Серебряного сестричества сестер милосердия Красного Креста» (1890е), по которому называется улица, разрушен в конце 1980х, и на его месте стоит здание поликлиники. Оно, правда, пытается дать понять, что за строение было на его месте. Основная часть старого здания была одноэтажным корпусом, а над ним поднимались отдельные двухэтажные объемы. Сравнение со старыми фотографиями показывает всю грубость позднесоветской «подделки» под XIX век – впрочем, никто ничего в конце 1980х – начале 1990х и не собирался подделывать.
На улице Крылова стоит увидеть ее часть от улицы Володарского до улицы СалтыковаЩедрина, своей пустотой и какойто не нашей, но всетаки скукой соответствующей облику центра города эпохи, когда на ней жил отец Ивана Андреевича Крылова, а будущий баснописец был устроен работать подканцеляристом в присутственные места. На этой улице живет тоска, подобная той, что бывает от посещения нормальным человеком чиновнического обиталища, несмотря на все достоинства отдельных зданий (например, интереснейшего и неплохой сохранности №12–14, оставшегося от времен детства Крылова). Или вот есть на этой улице знаменитое в Твери училище имени Карпова – великолепный памятник кирпичного модерна, а рядом богадельня Аваевых – настоящая игрушка в стиле псевдоготики, с башенками и флюгерами.
Не смотрится! На другой бы улице смотрелись, а на этом чиновничьем проспекте – нет. Может быть, виноваты откровенно никакие по архитектуре новостройки, может быть, масштаб зданий выбран не тот. Насколько отличалась от нее уютом и гораздо большей сомасштабностью с человеком Рыбацкая! Я помню, как был потрясен впервые единством Волги и исторического города, лет пятишести от роду оказавшись поневоле в областной детской больнице, занимающей монументальное здание Епархиального женского училища (1898) на стрелке набережной и Рыбацкой. Хлебая больничный кефир и отчаянно скучая, я, однако, запомнил на всю жизнь как сказку – белый ряд березок по набережной, столетние дубы во дворе больницы, будто игрушечные белые домики на том берегу Волги и, наконец, огромные теплоходы, из окон высоченного третьего этажа видные в совсем другом масштабе, чем с берега. Впрочем, окрестности этого места я оценил чуть позже.
Как настоящий коренной тверитянин, я не избежал такого обязательного семейного мероприятия, как поход в «бани на Советской» (единственные в Твери уцелевшие исторические бани конца XIX века). Это угол Рыбацкой и Татарского переулка (он же Банный, а в советские годы Специалистов). Помоему, если человек не был в этом дивном месте, не выходил после окончания всех банных процедур на берег Волги, чтобы понюхать речной свежий воздух и признаться себе, что жить вообщето стоит, он не имеет права говорить, что понимает Тверь. Добавлю, что там лучшее место для наблюдения ледоходов, в те редкие годы, когда они у нас еще случаются.
Большая часть этого вида цела и сейчас, хотя зелени на берегах многовато, а Затверечье изуродовано коттеджами. В какомто качестве (хотя далеко не прежнем демократическом) имеются и бани на Советской. Но стрелка Рыбацкой и набережной! Это беда… И надото было просто не трогать с десяток домов, чтобы в самом центре города оставался потрясающий уголок живой старой России.
Но закончить хотелось бы чемто лучшим. Не так давно, когда на месте уничтоженных старых домов квартала на Рыбацкой стали копать археологи, стало ясно, что именно здесь и находился один из самых известных в ранней истории города Твери монастырей – «Архангельский, что кладутца Борисовичи» (какие «Борисовичи» – БорисовыБороздины или Шетневы – не до конца понятно, но и не принципиально сейчас). Его до того пытались локализовать то в районе Элеватора, то у церкви Рождества Богородицы в Ямской слободе, унаследовавшей его престол. Но оказалось, что уже в конце XIII века был оценен этот вид и какаято особая аура этого места. А может быть, наоборот? Именно здесь встречали тверитяне своих погибших за них в Орде князей, Михаила Ярославича, Дмитрия и Александра Михайловичей, Фёдора Александровича. И отсюда на руках несли их до последнего места упокоения в соборе. И с тех пор осталась светлая красота этого уголка Твери, все же не до конца убитого современной застройкой.
Павел ИВАНОВ
Добавить комментарий