Времена не выбирают… Родилась Людмила Ильинична, когда в стране вовсю шла коллективизация сельского хозяйства. И надо же – в самой что ни на есть крестьянской семье, в небольшой чувашской деревне. Первые четкие воспоминания детства пришлись на начало войны. Отца, председателя сельсовета, призвали буквально на второй день после ее объявления. Помнит проводы: народ собрался в доме, а она убежала на улицу и горько плакала, не зная, как дальше жить – без него, родимого.
Потом долго ждали весточки с фронта, а почтальон всякий раз обходил их дом стороной.
– Однажды папа приснился, – рассказывает Любовь Ильинична, – идет по проселочной дороге, с котомкой за плечами. И почему-то у него только одна нога в калошу обута, и только на одну руку перчатка надета. Наутро почтальон письмо принес, в котором сообщалось, что отец в госпитале, ранен… в ногу и в руку. В 43-м его демобилизовали по ранению, он вернулся, вскоре стал председателем колхоза.
Родители с утра до ночи работали, и семилетняя Люба оставалась в доме за старшую. На ее попечении находилось трое детей. Младшенькому, Володе, едва годик исполнился. Уложит братика в люльку, а он не засыпает, есть хочет. Разжует корочку хлеба, обернет в тряпицу, да и в рот братику сунет вместо соски. А если не успокаивался и плакал, вынужденная нянька ему тут же компанию составляла. Так вместе и голосили, пока мама с работы не вернется. Хотя, по словам моей собеседницы, хуже было, когда мальчик надолго замолкал. Есть такая байка в чувашском фольклоре, в которой нечистые младенца в люльке подменили. Вот она и замирала в страхе: чего вдруг Володька притих – уж не их ли это проказы?
Через некоторое время мама Людмилы стала брать детей с собой в поле. Особенно во время жатвы. Маленький братец в люльке прохлаждается, а старшенькие колхозные трудодни зарабатывают – овес убирают.
– Моя полоска, хоть и узенькая была, но самая красивая, – не без гордости вспоминает Любовь Ильинична. – Овес низенький, взрослым приходилось сильно нагибаться, а я где руками колоски выдирала, где серпом под самый корешок их подрезала. Потому и выделялась. Представьте, даже фотографию, где я со снопом в руках, в районной газете поместили.
Так вот ударно, с молодым задором и искренней верой в светлое будущее трудилась на колхозной ниве Любовь Анисимова. В звеньевые выбилась, попутно семь классов закончила. Надумала дальше учиться, а мать заупрямилась, не хотела работящую дочь от семьи да хозяйства отпускать. А Люба в ответ, на полном серьезе: напишу, говорит, письмо товарищу Сталину, мол, так и так, не отпускают меня родители учиться дальше. Мать с отцом переглядываются, не знают: смеяться им или плакать от такого ее признания.
Конечно же, тогда моя собеседница и подумать не могла, что слова ее таили в себе угрозу, причем очень даже реальную. Она ничего не знала о культе личности и репрессиях, родители никогда с ней об этом не заговаривали. И только совсем недавно, лет пять назад, Любовь Ильинична узнала, что ее дед, оказывается, был в свое время раскулачен.
– Я была такая вся правильная, комсомолка, патриотка, свято верила в Сталина. Когда он умер, я училась в Чебоксарах на третьем курсе сельхозинститута. Помню, целый день просидела с радиоточкой в руках на кровати в общежитии, слушала траурные сообщения и ревела без перерыва. Позже с огромным разочарованием узнала правду о том времени. Это было, пожалуй, самым сильным потрясением в моей жизни. До сих пор не могу простить Сталина за свою веру в него, как будто он обидел лично меня до глубины души.
Любовь Анисимова и впрямь всегда находилась, что называется, в гуще советской действительности, откликалась на зовы-призывы-вызовы своего времени. И на целине побывала, не одну пару кирзовых сапог на алтайских полях износила, будучи главным агрономом районной инспекции сельского хозяйства (шутка ли: 185 тысяч гектаров пашни держать под неусыпным контролем!). И знания свои в Тимирязевской сельхозакадемии приумножила, после чего пригласили ее в Тверь, в Калининский сельскохозяйственный техникум, где очень скоро стала секретарем парторганизации. И членом Калининского райкома была избрана. И, наконец, тринадцать лет проработала инструктором обкома партии. А потом круг замкнулся: снова вернулась в Сахарово, на сей раз в качестве директора школы переподготовки сельскохозяйственных кадров. Как-то незаметно подкатил пенсионный возраст, но Анисимова его словно бы и не заметила. Окунулась с головой в общественную деятельность, какое-то время работала помощником депутата Государственной Думы, а с 2004 года она бессменный ответственный секретарь областного совета ветеранов.
Много чего произошло в долгой и бьющей через край жизни моей героини. Она почти зеркально повторила судьбу своей страны, полную надежд, потрясений и разочарований. Одно осталось неизменным: адекватная реакция на предлагаемые временем обстоятельства (почти по Станиславскому). В своем почтенном возрасте она овладела необходимыми в теперешней ее работе навыками владения компьютером. Ведь ответственному секретарю такой организации необходимо уметь порталом государственных услуг пользоваться, информацию получать, запросы посылать, письма ветеранов перепечатывать и отправлять в соответствующие органы. Умеет! Более того, с удовольствием «попалась» в социальные сети, где вполне себя комфортно чувствует и активно общается с разновозрастной виртуальной публикой.
Более того, ее приглашали поучаствовать во Всероссийском чемпионате по компьютерному многоборью среди пенсионеров, который проходил в Вологде. Съехались туда представители 47 регионов страны. Наша Любовь Анисимова выступила достойно и получила приз-сувенир от тамошнего правительства как самый возрастной участник.
Странно, но во время нашей беседы я ни разу не поймал себя на мысли о ее «снежном» возрасте. Впрочем, ничего странного: тот, кто знаком с Любовью Ильиничной, меня легко поймет.
Добавить комментарий