Так повелось, что писать о журналистах как-то не принято. Разве в особых ситуациях, когда с ними случается (тьфу-тьфу) что-то недоброе. Возможно, «ложная скромность» срабатывает: не этично, мол, писать о себе, любимых. Но с другой стороны, кто напишет? Ни рабочий, ни врач, ни предприниматель, ни представитель какойлибо другой профессии не напишет, да и не их это дело. А между тем в журналистской среде есть немало ярких и неординарных личностей, чьи судьбы интересны и достойны внимания самого взыскательного читателя. К ним я, безусловно, отношу Александра Антоновича Харченко, которому на днях исполнилось 65 лет. Пусть не круглый, да юбилей – чем не повод нарушить сомнительную традицию.
В нашей достаточно долгой беседе Александр произнес фразу, которая стала для меня ключевой в его судьбиной истории: «Каждый мужчина должен иметь «игрушку» в своей жизни. Для меня такими «игрушками» были бокс, спортивная журналистика, война…».
Именно последняя «игрушка», эта старинная мужская «забава», стала косвенной причиной появления на свет моего собеседника. Старший политрук Антон Филиппович Харченко в 1942 году воевал на Южном фронте и был тяжело ранен в танковом бою. Его посчитали убитым и хотели похоронить в братской могиле с другими погибшими танкистами. Но ординарец, любивший своего командира за доброту и храбрость, в последней надежде поднес к его рту маленькое походное зеркальце. Оно спасительно запотело. Так Антон Харченко оказался на излечении в Москве, где познакомился с мамой Александра Ниной Ивановной. В 44м они сыграли свадьбу. После войны кадровый офицер Харченко был направлен для прохождения дальнейшей службы в Азербайджан, в Кировабад (ныне город Гянджа). Там 16 января 1948 года и родился Александр. Через некоторое время их семья обосновалась в Таллине, где прошло детство и отрочество будущего журналиста.
По словам моего собеседника, сын кадрового офицера – это судьба, почти воинское звание, причем пожизненное. Я невольно обратил внимание на фигурки оловянных солдатиков, которые не пылились, как бывает, в шкафу, а стройными рядами расположились с краю письменного стола, на расстоянии руки. «До сих пор поигрываю, – помальчишески улыбается Александр. – Вообще, у меня с детства неутихающий интерес к истории, в том числе к военной. Особенно – к периоду Отечественной войны 1812 года: драгуны, гусары, высочайшее понятие о чести, которое до сих пор живо в нашем офицерстве. Не раз сам был тому свидетелем. Благо отец всячески поощрял мои увлечения, его стараниями была собрана наша объемная семейная библиотека».
Книги книгами, но был тогда у Харченко магнит попритягательнее – бокс. Он отдавался ему с присущим юности максимализмом. Даже, бывало, 31 декабря по вечерам тренировался. Стал перворазрядником, членом молодежной сборной «Динамо» Эстонии, бился на ринге во всесоюзных соревнованиях, отстаивая честь республики, своей малой родины. «До сих пор мне порой кажется, что я нахожусь в длительной командировке, что когданибудь вернусь туда», – ностальгирует Александр. Разумеется, прекрасно осознавая иллюзорность нахлынувших чувств. К тому же за двадцать лет работыжизни в Твери он прикипел сердцем к новым друзьямтоварищам, к этой древней и щедрой земле. Что касается бокса, то он неожиданным образом дал о себе знать в 1989 году во время утверждения его кандидатуры на коллегии ТАСС в качестве заведующего корреспондентским пунктом ТАСС в Эстонии. Среди разнообразных вопросов к кандидату прозвучал и такой: «Сможете ли вы, в случае чего, защитить себя физически?» – «У меня больше ста боев на ринге, так что дать в морду любому смогу, – незамедлительно ответил Харченко и аккуратно добавил: – В случае чего…». Все рассмеялись и утвердили претендента на престижнейшую журналистскую должность.
Впрочем, к тому времени у него за плечами был факультет журналистики Ленинградского университета, работа в Эстонском телеграфном агентстве – ветке ТАСС, где он служил штатным сотрудником с января 1976 года, и посвоему уникальный опыт спортивного обозревателя, приобретенный на Олимпийских играх 1980 года в Москве. А точнее – на парусной регате, которая прошла на знаменитом таллинском заливе.
Старший другколлега Александра из спортивной редакции ТАСС Всеволод Кукушкин отвечал на Олимпиаде за парусную регату. Он привлек Харченко к работе в качестве своего помощника. Однако перед началом игр Севу определили в специальную группу обслуживать vipперсон. Пришла телеграмма: «Саша, извини, все на тебе!».
«Я работал вместе с одним эстонским журналистом, который, чтобы както отличиться, не гнушался делать мелкие пакости, бить ниже пояса, говоря побоксерски. Гонки еще не начались, а он уже рванул, что называется, впереди паровоза – выдал информацию: «Определился первый победитель – это пластик. Из него сделаны все лодки». Директор агентства Калью Крэлл вызывает меня и говорит: он написал, а ты почему на этот факт никак не среагировал? Потому что это вранье, отвечаю. Как? – удивляется. А так: швертбот «Летучий голландец», произведенный итальянской фирмой, наполовину деревянный. А врать я не хочу и не буду».
Я выбрал этот маленький фрагмент из нашей двухчасовой беседы, поскольку он характерен для Харченко, который не только «не хочет и не будет», но и не умеет врать. Правда – вот то оружие, что не раз спасало его в самых сложных, порой смертельно опасных ситуациях.
«Был случай в Тбилиси. Пробрался я в центр города на телеграф и начал надиктовывать свои тексты в Москву. Выхожу – стоят два грузина с пулеметами в руках, увешанные гранатами, как анархисты в революционные годы. Говорит один: «Ти молодец, русский, все правильно передал, я слушал тебя».
Или вот еще. В Грозном както собралась группа жителей у развалин дудаевского дворца день независимости отметить. Вывесили плакаты, митингуют… А я тащусь с телефоном, у нас они огромные были, как коробки изпод ботинок. Подходит чеченец и говорит: «Ты журналист, ТАСС, я знаю. Так вот, ты все равно не передашь все то, что здесь происходит».
– Почему? Хочешь, прямо при тебе передам? (Не понимаю, как это срабатывает, это не инстинкт самосохранения, просто вживаешься в ситуацию, даже азарт какойто появляется.)
Он говорит:
– Давай, посмотрим!
И хотя к тому времени я научился без бумажки передавать информацию, все же для пущей важности набросал несколько фраз в блокнот: мол, сегодня в Грозном происходит тото… У бывшего дворца Дудаева люди выставили такието лозунги, одни говорят, что надо эту войну кончать, другие призывают до конца воевать за независимость. Короче, «сфотографировал» происходящее.
– А у тебя телефон выключен! – решил подозрительный чеченец.
– Как тебя зовут?
– Ахмед.
– На, скажи в трубку чтонибудь.
– Это ТАСС?
– Да, это ТАСС, отдел стенографии.
– Так вот, ТАСС, это я, Ахмед, ваш парень все как есть, по правде, рассказал.
Потом чеченец подходит ко мне и тихо говорит: «Парень, понимаю, на улицах много грязи, но не надо брюки в резиновые сапоги заправлять. У нас так не ходят, понимаешь?»
В былые времена существовал неофициальный гимн советских журналистов, в нем пелось: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…». Так вот, нечто подобное, чуть ли не буквально, произошло с Александром Харченко. Во время очередной чеченской командировки он почти трое суток находился на аэродроме в Ханкале, дежурил у взлетной полосы. Чутьем и по туманным слухам предполагал: должно случиться нечто важное, но что именно, естественно, не знал. Наконец, к вечеру третьего дня приземлился самолет, и из него вышел Владимир Путин.
«И я передал информацию о том, что Президент страны прибыл на базу федеральных сил в Чечню. Всего несколько строк. Но сообщилто первым я! Ты не представляешь, какое при этом испытываешь удовольствие!» – Александр едва сдерживал эмоции.
На счету у Харченко около двадцати командировок в Чечню. В общей сложности он провел там больше года. А еще были Приднестровье, Душанбе, Тбилиси, Цхинвал… Воспоминания о пережитых им в «горячих точках» событиях могли бы составить не один увесистый том. Одна история драматичней другой, я привел, пожалуй, самые мирные из них. А ведь они о войне – жестокой, кровавой, страшной. Александр не раз находился на грани жизни и смерти. Однажды даже прошла информация по одному из всероссийских радиоканалов, что Харченко погиб…
Не дождетесь! Жив Александр Антонович, да еще как жив! В свои шестьдесят пять молодым галопом по области с юными своими коллегами носится, старается сопровождать Губернатора в его поездках по проблемным «горячим точкам» губернии. Казалось бы, колоссальный опыт, современная связь, компьютер позволяют ему без особого напряга выдавать нужную информацию в агентство. Нет, не может он не быть на месте события, не поговорить с людьми, не разделить с ними их заботы и чаяния – таким уж уродился.
И еще он подыскивает себе новую мужскую «игрушку». Очень хочется Александру Харченко активно поучаствовать в грандиозном для края событии – 800-летии полюбившегося ему Ржева. Уже прикидывает, чем и как может «пригодиться» в этом большом и важном деле, которое, вероятно, и станет его очередным этапом в судьбе и в жизни.
Фото из личного архива Александра ХАРЧЕНКО
Добавить комментарий