Праздник честности

Выходим с директором Медновской санаторной школы-­интерната Виталием Солдатовым на школьное крыльцо. Нас догоняет белокурая Маша: «Вы что, Виталий Валерьевич, уже уходите?» –  «Нет еще, Маша». – «Тогда я вам сейчас стихи принесу». Виталий читает стихи, написанные детским почерком, с рисунками, ведет Машу за руку по перекладинам детской площадки, чтобы она не упала, и девочка, кажется, счастлива.

Виталий – удивительный человек. Рядом с ним невольно задаешься вопросом: как у него получается сохранять в нашем сложном мире такую открытость души?

Он родился в семье юристов. Мама Виталия Людмила Солдатова совсем недавно принимала знак «Почетный юрист Тверской области» за добросовестную 38­летнюю службу. Почти все свои трудовые годы она отдала областному суду. У Виталия и брат юрист ­ старший инспектор Волжского природоохранного следственного управления. Почему он не стал служить Фемиде, рассказ долгий…

– Мама очень хотела, чтобы я разговаривал на иностранных языках и играл на музыкальных инструментах, – делится Виталий. – Она учила меня отвечать на вопросы взрослых о будущей профессии: «Я буду дипломатом». Я не понимал, что означает «дипломат», но всегда отвечал так.

С шести лет Виталий занимался в музыкальной школе, у него обнаружился абсолютный слух. Он прошел класс композиции, писал музыку. (Иногда пишет и сейчас.) От музыкальной школы у Виталия остались красный диплом и «кладезь знаний, на которых и едет сейчас». Скрипка, бас­гитара не в счет: он на всю жизнь остался с фортепиано – «фоно», как до сих пор по­школьному его называет.

Основная же школа была с углубленным изучением английского – сегодня гимназия № 6.

– Там мне встретился учитель с большой буквы, благодаря которому, сам став учителем, могу работать с детьми… Это Людмила Сергеевна Панова. Она заложила любовь к английскому языку, заботу о личности ученика. Как педагог я равняюсь на нее.

Вообще о своих учителях Виталий говорит с трепетом:

– Каждую секунду мой взгляд, мое «око сердца» отправляются туда, в те детские годы, где был заложен фундамент знаний о жизни. Нас воспитывала страна, в которой мы жили, страна с очень четкой высокой эстетической задачей по отношению к людям. Я начал все это ценить, только когда попал за границу.

На семейном совете музыка уступила языкам. В 1991 году Виталий поступает на факультет романо­германской филологии Тверского госуниверситета. Учится и параллельно работает в бюро международного молодежного туризма «Спутник», водит                                                                   по Твери поваливших в 1990­е годы интуристов.

– Мы были накручены психозом, хотели уехать из России, – рассказывает Виталий. – Впечатление изобилия «там» и магазины, в которых на прилавках стояли одни калоши, «здесь» делали свое дело. Я тоже мечтал уехать учиться и, может быть, даже остаться за границей.

А потом случилось открытие. На четвертом курсе, проходя практику в школе, Виталий понял свое призвание: работать с детьми.

– Это не может сравниться с общением со взрослыми. Детская доверчивость, живость, радость, честность, смелость, открытость миру… Всего этого я не видел у взрослых.

Но желание уехать пересилило. По программе обмена студентами он попал в один из лучших вузов США: Амхерст­колледж в Массачусетсе. Выбрал курсы немецкого и французского языков. Немецкий у него преподавала легенда Амхерста Уте Брандес, родившаяся в 1942 году в фашистской Германии. У них было много общих тем, среди которых неприятие американского мировоззрения.

– Я приехал туда в августе, и мне хватило четырех месяцев, чтобы разобраться, что почем. Тот мир, ту систему ценностей я принять не мог.

Заграничная жизнь Виталия длилась семь лет. Он окончил Амхерст, но не захотел уезжать. Ему предложили магистратуру в университете Массачусетса:

– Посоветовали записаться на курс к Иосифу Бродскому в Смит­колледж. Пусть он задавал пятнадцать тысяч строк наизусть, пусть курил бесконечно. Но это был человек­легенда. Я записался, а в январе он умирает…

В Массачусетсе сворачивались программы по славянским языкам. С кафедры немецкого языка Виталий отправился на стажировку в Гейдельберг. А так как в Германии очень большие каникулы, в 1997 году он окончил Тверской университет и даже практику успел пройти. В Германии жил год. Ездил по Европе: во Францию, Бельгию, Голландию, Люксембург. Потом вернулся в США, а затем снова уехал в Германию – в университет Фрайбурга. Оттуда путешествовал в Швейцарию, Чехию и Италию. Оттуда снова в США, там еще год. Во время своего последнего года в Германии Виталий защитил магистерскую работу. Выезжал, как говорит, на багаже Тверского университета: «У нас это был бы уровень третьего курса, у них – блестящая магистерская работа».

– Меня тяготила Америка, и я перевелся в Канаду, в университет Торонто, на кафедру славянских языков. Это была ностальгия. С головой окунулся в церковнославянский. Я любил каждую букву этого языка.

Кончилась программа, и Виталий из­за океана просит родителей найти ему место педагога в какой­нибудь загородной тверской школе.

В Медновскую школу­интернат он пришел в 2002 году учителем английского.

– У меня был девиз: «Дайте мне всех детей». Директор сделал меня организатором внеклассной работы, а потом оформил как завуча. Все пройденные мною заграничные курсы я поворачивал к детям, применял здесь. Я ничего не хотел больше. Я все семь лет за границей выплеснул сюда и в «Дружбу».

«Дружба» – это лагерь на берегу Тверцы, там Виталий встретил свою супругу Елену, которая сегодня вместе с ним, рядом с детьми.

– Ловлю себя на мысли: как возможно в жизни человека такое устроение, когда ты с детьми идешь на берег или в лес, ты счастлив – и за это еще получаешь зарплату… Я никогда не хотел быть директором. Когда еще был завучем, понимал, что у меня «крадется» время на общение с детьми. Сейчас понимаю, что времени быть с ними у меня вообще нет. Только вот в коридорах они подбегут, ты поговоришь с ними. И все, наверное… Но я привык. Все равно они рядом. Стены – это не помеха.

Только здесь, в деревенской тишине, с этими большими и маленькими, такими родными ему детьми, он счастлив.

– Наши дети сложные, – говорит он. – У них трудные судьбы, но без них никак.

Он говорит, что в этом большом мире так мало настоящего детства, так поразительно рано оно кончается. Каждый из тех, с кем он идет за руку гулять, к кому так давно не приезжала мама, для него бесценен. Этот мир куда более важен и безграничен, чем самые изысканные тропы земного шара. И я теперь понимаю, почему Виталий такой: открытый и порядочный, неспособный на ложь, не приемлющий грубость. Это заслуга не больших заграничных университетов, а маленьких русских детей с тяжелой жизнью.