Игра продолжается…

Народный артист России Константин Юченков не променял театр на спорт

Сегодня, 22 июня, актеру Тверского академического театра драмы народному артисту России Константину Глебовичу Юченкову исполняется 65 лет. Его по праву, в том числе и журналистская братия, определяют как одного из столпов театрального искусства Твери. Актер высочайшего мастерства, он как­то очень «не по­актерски» спокойно, даже философски относится к своему многолетнему сценическому труду.

Впрочем, это, может быть, и не так. В любом случае Юченков под милые шутки о своем возрасте выглядит отлично и не на свои годы. Без всякого грима.

В театре – два рабочих отрезка, утренний и вечерний. Мы попали в первый. До репетиции всего ничего, к одиннадцати часам театр начинает шуметь и хлопать дверями, Константин Глебович спешит: у него репетиция.

Юченковы – это целая актерская династия, кроме разве что дочери. Она специалист по норвежскому языку, как раз перевела новую пьесу, которую, будем надеяться, увидим в новом сезоне. Родители Константина Глебовича оба были актерами, поэтому кроме театра Юченков ничего в своей жизни не знал с самого раннего детства. Кому­то смоленские дворы, а кому­то – склад декораций. Там были первые «театральные игры». От дома до сцены, по подсчетам Юченкова, было около 40 метров. И «сказка театра», открываемая многими актерами в детстве, для Константина Юченкова была самой обыденной действительностью.

Гастроли, города, спектакли… Когда родители уезжали, Юченков самостоятельно ходил в театр, не потому что был прилежным и правильным сыном, а потому что ему это нравилось. А потом перестал. Что­то не заладилось. В общем, увлекаясь спортом и будучи «самым толстым мальчиком в городе», Юченков… метал молот. А так как молот летал исправно, а в городе пользовался успехом медицинский институт, Юченков решил стать спортивным врачом.

Но не удалось. Сложилось так, что при переезде в Калугу Константин попал в класс с физико­математическим уклоном.

– Я ведь был силен в литературе, занимался языками. До тошноты пытался учить эти непонятные мне точные дисциплины, даже репетитора наняли, но успехов я не добился. Единственным близким и понятным местом оставался театр, – рассказывает Константин Глебович.

В этом понятном месте Юченков встретил молодого режиссера – только что пришедшую в театр Веру Ефремову.

Впрочем, уже тогда лечить спортсменов хотелось куда меньше, чем стать актером. Решение поступать в ГИТИС было подкреплено тем обстоятельством, что, читая перед поступлением Вере Ефремовой у нее дома драматические отрывки, Юченков услышал от ее «очаровательной мамы»: «Верочка, мальчик может поступать».

Юченков мало теоретизирует о профессии, хоть 15 лет и руководил театральной студией в Тверском университете, обучая биологов и физиков премудростям актерского мастерства. Он же знает, что если в двух словах, то эта премудрость – повторять сотни раз произнесенное. Да и потом, актерская – это же «очень личная» профессия, и очень личное к ней имеется отношение. Юченков говорит только, что профессия очень зависимая.

– Нас выбирают на роль. Могут выбрать и не нас, могут и не дать роль. И не спросят. Мы зависим от драматургии и, конечно, от режиссера. Я чувствую свободу на генеральных репетициях, на самих спектаклях, когда режиссер меня остановить уже не может и переходит в мое владение. Я очень люблю эти моменты. Тут я свободу и обретаю.

Вот, например, в чеховской «Ведьме», которую сегодня ставит Вера Ефремова для нового сезона, Юченков роли не получил. А «Ведьма» будет аж с балетом…

Чехов, кстати, один из любимых авторов Юченкова, которого он до сих пор не может разгадать. Чехова в актерской карьере было, с одной стороны, мало: дипломная «Три сестры», «Чайка» и «Вишневый сад»; с другой стороны, «Вишневый сад» уже более тридцати лет в актерской жизни Константина Глебовича – самый длинный его спектакль.

Он говорит: все те «старые» актеры, кто сегодня занят в постановке, прожили с ней чуть ли не всю свою театральную жизнь. Николай Бутрехин начинал с Епиходова, сейчас играет Фирса, Александр Чуйков прошел путь от Лопахина к Гаеву, Юченков начинал с прохожего, потом «повзрослел» до Епиходова, сегодня он Лопахин. Взрослела с ним от Дуняши до Раневской и его супруга – народная артистка России Ирина Андрианова.

Интересный момент. С Ириной Васильевной Константин Глебович играл в Ульяновском драматическом театре «Лошадь Пржевальского» Шатрова. Они играли влюбленную пару. «Играли – и доигрались».

Если вернуться к «Вишневому саду», то, по Юченкову, настоящую драматургию не устаешь играть. Надоедает простенькое, примитивное, «когда сыграешь раз двадцать, тридцать, сорок–пятьдесят…»

Он говорит, остро не хватает в Твери настоящей театральной критики, «чтобы видеть буйки, понимать точки отсчета». Обратная связь, наверное, не самая эффективная для профессионального и самокритичного актера. Но самокритика обманчива по сути, а другой, получается, и нет. Зритель делится впечатлениями с билетерами, с гардеробщиками, бывает, что и звонит и восхищается, и это вроде приятно, хотя Юченкову ни разу за всю жизнь не позвонили и не сказали: «Как гадко ты сыграл». И не потому, что не бывает промахов, а потому, что указать на них некому.

Константин Глебович вспоминает главный случай недовольства собой.

– Мне досталась роль Чиркуна в замечательной пьесе «Варвары» Горького, – рассказывает Юченков. – И, на свою беду, я посмотрел кусочки того же спектакля, поставленного в БДТ, где Чиркуна гениально играл Павел Луспекаев. Он гений. И он меня подавил. У меня было ощущение, что мне никогда до такого уровня не подняться. Есть такое выражение: совершенное произведение искусства не побуждает к творчеству. Я пытался, тянулся, пыжился, чувствовал себя отвратительно в этой роли. После премьеры меня даже хвалили, но я до сих пор чувствую, что не получилось до конца.

А еще у актера, за спиной которого десятилетия профессии, бессмысленно спрашивать, в какой роли он был самим собой. Потому что он неизменно скажет: да во всех. Не похвальбы ради, а потому что действительно профессия сживается с человеком настолько, что банальные понятия разделения образа и самого себя – это где­то на первых курсах института.

«Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах – вот чего требует наш ум от драматического писателя», – говорил Пушкин о народной драме, позже Станиславский отсекал от него кусок для актера, и получалось: «Я“ в предлагаемых обстоятельствах», что стало формулой актерского таланта. Юченков­актер бывал в сотнях предлагаемых обстоятельств, как и любой человек, не будучи актером, мимикрирует в обстоятельствах по­разному. И нет тут четкой границы, и вообще никакой границы нет, потому что профессиональный актер все же не «играет» роль как таковую. Если начинающий пытается кого­то изображать (как, кстати, и Юченков в молодости пытался изображать), то актер, понявший суть профессии, все же живет за героя, растворяется в нем. Нужно быть самим собой, говорит Юченков. А значит, это в равной степени относится и к Арбенину в «Маскараде», и к Антону Антоновичу в «Ревизоре», несмотря на полярность этих не имеющих ничего общего образов…

Заговорили с актером о футболе. В спорте и театре есть игра, а к футболу у Юченкова особое отношение. Отец был коренным москвичом, и поэтому Константин Глебович воспитан болельщиком «Спартака», хотя вот сына и внука в почитании «красно­белых» воспитать не удалось. Сын «следит» за «Зенитом», а внук за ЦСКА болеет, что «уж совсем неприлично».

Юченков критически настроен к тому, что сейчас в футбольной индустрии происходит. Там, в отличие от театра, критиков куда больше…

Константин Глебович спешит на репетицию. Это только кажется, что летом театр спит. Здесь, в полутемной прохладе, продолжается игра, ставшая для Юченкова нескончаемой. И в отличие от футбола в этой, своей, игре у актера куда как больше шансов выйти победителем.

Александр ДЫЛЕВСКИЙ