Чичатские старожилы

Они берегут местные обычаи и культуру

Если свернуть у самой границы со Смоленской областью в Демяхах направо, то километров через пять дорогу пересекает большая просека, по которой тянется ЛЭП и проложена гать. Самого главного на поверхности не видно – оно где­то под землей, скрытое от глаз непосвященных. Это нефтепровод балтийской трубопроводной системы. Просека вскрывает обычно затянутый кустарником трудный смоленский рельеф с частыми крутыми холмиками, ручейками и болотинками, где сельская дорога должна выбирать, куда пойти, чтобы не утонуть безнадежно. Но нефтепроводу это нипочем. Он властно уходит на север, к балтийскому терминалу в Усть­Луге.

За нефтепроводом долго ничего нет. Но вот показываются признаки жилья, несколько деревень, протянувшихся по берегам очень красивого, длинного и полноводного озера. На берегу его стоит нечто большое, что лишь при приближении оказывается основательно разбитой еще в войну церковью. Это село Чичаты с окрестностями.

Чичатская сельская библиотека носит гордое название «библиотека­клуб».

– Тут еще надо прибраться, но состояние в целом хорошее, – хозяйка всего этого библиотекарь Светлана Викторовна Петраченкова (на снимке) со здоровым оптимизмом ведет экскурсию по сельскому клубу, расположенному в одном здании с библиотекой. – Школы у нас теперь нет, вот, пачка классных журналов осталась в наследство, думаю, в музее размещу. Музей скромненький. А что же поделать, у нас после войны не так много домов целых сохранилось!

Что приносят – выбросить жалко, то я и беру. Вот Ленина принесли. Мне и Ленина жалко.

Она смущенно улыбается, потому что не знает, жалею я Ленина или нет. Но портрет колхозного Ильича из сельсовета, стоящий теперь в музее среди переходящих красных знамен и парадных женских домотканых юбок ( «а сарафанов нет, не досталось»), грех не пожалеть.

Вообще, конечно, все бедно, скромно, но чисто, гостеприимно. Пироги обязательны, чай – обязательно. Творог – уж не взыщите, пока нет, но будет летом, когда отелится корова. Книги, как обычно в таких местах, делятся на две группы: сданная дачниками массовая литературная жвачка и – уникальные издания, подарки, краеведческие изюминки и прочий эксклюзив. Среди них маленькое питерское издание 2004 года «Песни Чичатской стороны». Не будучи даже специалистом в аутентичной русской песне, я пролистываю и понимаю, что это я, ни разу здесь до этого не бывавший, где­то слышал. Еще бы! Несколько тверских фольклорных ансамблей поют бельские песни. Их записывали в Понизовье и здесь, в Чичатах. Это почти последний уголок в области, где русскую песню еще могут спеть. Из списка бабушек, указанного в конце сборника, в живых уже только половина, но они еще есть. Хотя у Светланы Викторовны возникли некоторые сомнения в возможности что­то у них выведать, все же она пообещала к одной­двум таким сводить.

Мы направились в деревню Рожино, в глухие леса на границе с Жарковским районом. Баба Оля, Ольга Григорьевна Прохорова, была вполне гостеприимна и даже разговорчива. Но все в ней показывало с самого начала, что петь не будет. «Сын у меня умер два года назад», – заявила она. И хотя с ней благополучно живет другой сын, а третий сын в Белом, что­то внутри бабы Оли с тех пор замкнуло. Словно память осталась, а связь с ней исчезла. «Срамотные, чего и петь­то», – махнула она рукой, когда обмолвилась, что знает много частушек, и мы стали просить ее спеть. Лучшее, что возможно у нее сейчас выведать, – это описание быта и порядков в деревнях до войны и сразу после.

Само по себе Рожино – это довольно странное место. Деревня была очень большой – несколько десятков дворов. Она была сожжена в войну, когда партизаны убили в ней какого­то немецкого офицера. Но освободили уже в феврале 1942 года, Рожино отстроилось, продолжил свою бытность колхоз под названием «1 августа». Что было 1 августа, Ольга Григорьевна никогда не знала. Она вышла замуж, построилась с мужем в этой деревне и прожила всю жизнь, работая в колхозе, на очень уютной, узенькой (едва двум машинам разъехаться) и кривой улочке деревни, очень напоминающей хутор где­нибудь в Западной Белоруссии.

В самих Чичатах есть старожил куда более открытый и добродушный. Вернее сказать, даже не один. Василий Наумович Шульский живет со второй женой Зинаидой Григорьевной Парфененковой уже давно. Оба они с удовольствием рассказывали о виденном и пережитом, но разговор так быстро скатился в трагические эпизоды бельской истории, что заикаться о песнях и прочем фольклоре стало решительно неудобно.

– Я 1928 года рождения, после войны стал 1929­го, тогда ж надо было молодиться, – говорит Василий Наумович с широкой улыбкой и рассказывает одну за другой истории из прошлого, которым оказался свидетелем и участником. Зинаида Григорьевна тоже вставляет свои, из чего становится понятным, что до сих пор вполне возможно реконструировать события в здешних краях на июль 1941 – начало 1943 года с высокой степенью достоверности.

– Кем был я после войны? – Василий Наумович хитро подмигивает, – начальником всю жизнь был! (Выжидательная пауза.) Да неужель поверил? Колхозником всегда рядовым, что ты! Я и пилил, и косил, и дрова рубил, и на охоту ходил. Ну, правда, какая охота – девять копеек в заготконторе шкурка крота. А и это деньги! Все раньше в дело шло, теперь вот богатые стали, даже бутылки не принимают.

Василий Наумович и Зинаида Григорьевна вниманием детей и внуков не обижены. Их дом, сельский, простой, но очень опрятный и свежий, украшен изящными безделушками, которые подарил один из зятьев – немец, судя по всему, добрый и простой человек.

– Когда приезжает, я с ним люблю хорошо поговорить. Он верующий, умный…

Один из подарков – дорогой и явно не в Китае сделанный сувенир, заводная поющая рыба на сковородке. Она «умеет» шлепать хвостом, открывать рот и петь: «…Don’t worry! Be happy!». Хозяева по­детски рады.

Когда разговор касается памяти войны, оба старика становятся пронзительно серьезными. Им очень лестно, что мы их спрашиваем об этом и проводим несколько часов в беседе о тех днях.

– Ну, помоги вам Бог! – говорит хозяин дома на прощание.

Откуда у него вспомнилось? В Чичатах церковь закрыли еще в 1934 году. Может, память от матери, что в церковь ходила до войны аж в Нелидово? Потом ведь и вовсе здесь их не осталось, церквей, но ведь сохранили люди душевную чистоту.

На прощание завозим Светлану Викторовну почти до ее деревни напротив Чичат.

– Лодочка моя у библиотеки переночует, – разводит она руками.

Обычный путь на работу – на лодке через озеро. В Чичатах еще сохранились старинного типа лодки с высоким носом и одним веслом. Светлана Викторовна смущенно откланивается и идет вверх, по чавкающему суглинку до дома. Чтобы завтра проделать обратный путь в Чичаты.

Павел ИВАНОВ

Бельский район