Мечты Элеоноры

Они помогают актрисе Ильченко лучше и легче жить

Телезрителям Элеонора Ильченко запомнилась по популярному сериалу «Кадетство». Она родилась на Волге. В далекой Астрахани. С юных лет ее звали «артисткой». И с юных лет ей в жизни везло. А Тверь – ее город, самый любимый. Там, где дом. Тверь – город, где однажды перестало везти.

Элеонора вспоминает свой творческий путь с удовольствием. Для нее наша беседа – повод пройтись по старым тропинкам, где в детстве были балетная школа, художественная гимнастика, танцевальный кружок и кружок затейников…

Она с первых школьных лет «артистка».

– Однажды, когда я была в пионерлагере, мне говорят: «Артистка, твои приехали», – рассказывает Элеонора о приезде в лагерь с постановкой «Баранкин, будь человеком!» Астраханского ТЮЗа. – Там был потрясающий парень – Баранкин. Мне он так понравился! После спектакля я его ждала. Он выходит, а у него родинка над губой… «Где у вас тут столовая»? – спрашивает. «Пойдем покажу. А как тебя зовут»? – «Юрка». – «Это ж ты по спектаклю Юрка… – кокетничала я. – А когда вы уезжаете?» – «А вот после обеда и уезжаем. Приходи проводить к автобусу». Я радостная побежала, косички расплела, прибегаю к автобусу: «А где Юрка Баранкин?» Актриса, у которой я спрашивала, кричит: «Ир, к тебе пришли». И вдруг выглядывает очаровательная девушка, темные волосы, стрижка каре. Я ничего не понимаю, и только по родинке соображаю, что это «Юрка».

С тех пор исполнительница роли Юрки Ирина Чернобровина – любимая актриса Элеоноры. Она ходила на все ее спектакли. А в десятом классе стала участницей удивительной истории:

– Это был спектакль «Кот в сапогах». Чернобровина играла Кота. После спектакля мне хотелось ей цветы подарить, но не на сцене, а чтобы пообщаться. Прихожу за кулисы, дарю цветы, она просит меня остаться на ее интервью для местного радио. Журналистка стандартно просит: расскажите историю. И Чернобровина рассказывает, как лет десять назад приехала в один пионерлагерь, как подошла к ней девчонка – две косички – и начала кокетничать… А у меня слезы градом. Она смотрит удивленно и понимает, что девочка с косичками – это я.

В том же году Элеонора поступала в Астраханское театральное училище. В приемную комиссию входила и Чернобровина.

– Лучше бы ее не было, – говорит Элеонора. – Я ужасно волновалась. Она была для меня такой планкой, что «если не как она, то зачем вообще?».

На первом туре вступительных испытаний Элеонору заставляли делать все. Если кто­то читал басню или стихи, то она прочитала басню, прозу, стихи, спела, станцевала, сделала этюд… Все отстрелялись, а ее попросили остаться и сказали: на следующий тур не приходите. Она, пораженная, хлопнула дверью и побежала к выходу, ее догнала Чернобровина: «Ты как себя ведешь! Ты допущена, тебе не надо больше ничего сдавать». Это была удивительная победа!

– Я везучая, – улыбается Элеонора. – В училище я попала к потрясающему педагогу Владимиру Богатырёву. Он был «подробным» педагогом: измывался, косточки нам обгладывал, но добивался результата.

Студенткой Элеонора играла в Астраханском ТЮЗе и была, как говорит, самой богатой. Спектакль стоил рубль, а ее стали занимать во всех спектаклях, иногда по два на дню.

Везение продолжалось и после окончания училища. После выпуска ее пригласили в Астраханский областной драматический театр. Через год Ильченко уехала в Рязань, в областной драматический театр, по ее словам, «совершенно замечательный». Потом актриса вышла замуж за Михаила Колкера, и театральная пара переехала в Калинин по приглашению главного режиссера Калининского ТЮЗа Сергея Кузьмина.

И здесь непрерывная цепь везений кончилась, вздыхает Элеонора. Для нее работа в Калининском, а потом и Тверском ТЮЗе была сопряжена с переживаниями сути актерского таланта, сути театрального искусства, поисков, а соответственно непониманий.

– Мы делали спектакли на театральной лестнице, – рассказывает Элеонора. – Спектакль назывался «Кафе 33», потому что в холле стояло всего 33 стула, а сам спектакль шел на лестнице ТЮЗа. Мы читали «Графа Нулина» Пушкина, Сашу Черного, я сначала читала Нику Турбину, а потом из Маяковского. Играла на восьмом месяце беременности, в зале сидела моя врач. И все это было незабываемо. На этот спектакль никогда не было билетов. У нас был один и тот же зритель: преподаватели университета. На каждый спектакль Юрий Варзонин скупал все 33 стула. Мы начинали в девять вечера, заканчивали утром. Все были молодые, интересные, увлеченные…

Хотя не было никаких денег. Дочери не на что было сапоги купить. Элеонору приглашают сняться в кино, а она приехать не может, у нее спектакль и играет она третью лисичку. Так и объясняла. Над ней смеялись, а потом приглашали снова.

– Хотите историю? На этой съемке был потрясающий гример, а я играла девушку легкого, почти невесомого, поведения. Он меня загримировал, порвал мне чулки, «бланшик» под глазиком изобразил. А как загримировали, то сразу объявили обед. Кормили нас тогда в одном московском фешенебельном ресторане. Заходим: ребята­актеры в милицейской форме, и я с ними. Смотреть на нас вышли все: администраторы, официанты, повара. И все в один голос: какая у нас хорошая милиция, взяли проститутку и привели покормить.

А потом Элеонора Ильченко из театра ушла. Она уточняет: «Меня ушли». Стала, по собственным словам, «человеком­праздником». Все дни рождения, все праздники были ее, долго­долго в Твери она была Снегурочкой. Работала горничной, продавала юбки, чем только не занималась, чтобы выжить. И нисколько не жалеет об этом.

Были и участия в кинопроектах, разные съемки. И как бы актер ни любил кино (а Элеонора очень любит кино), без театра – как без воздуха. Нельзя.

– Театр – это классно. Это ни с чем не сравнить, – говорит актриса.

Ее любовь – это Тверской народный театр драмы с Владимиром Павленко – другом и коллегой еще по тюзовским временам. Выучившийся на режиссера и ушедший из ТЮЗа, Владимир Викторович получил в 2006 году сцену Народного театра со всей его 90­летней богатой историей.

Павленко и Ильченко, мечтавшие о своем, независимом театре, сошлись в Народном в 2007 году.

– Сегодня Народный театр – это театр­лаборатория, – говорит она. – И это здорово. К нам потянулась молодежь. Школьники после «Доходного места» Островского говорили: «Слышь, я в театр ходил. Слушай, прикольно».

Сегодня в Народном театре ничего не увидишь. В начале года его закрыли. Репетиции разрешили, а зрительские просмотры – нет. По причине отсутствия пожарной сигнализации. Но артисты репетируют, ждут чуда или альтернативной сцены.

А еще Элеонора мечтает снимать кино. Для детей. Потому что после Александра Роу и Ролана Быкова для них никто не снимал.

Сейчас Элеонора снимается в новой ленте «Гагарин. Первый в космосе» в роли учительницы Юрия. Рассказывает об этом проекте с уважением. «Там репетируют», – говорит она.

В Москву чуть ли не через день. Вокзалы, электрички…

– Я обожаю Тверь. Из электрички выхожу, ставлю ногу… мой город… Мои первые гастроли были здесь, я жила в гостинице «Селигер», мне так нравился Афанасий Никитин. Я так счастлива была, когда городу вернули его исконное имя! Да, проблем в городе стало много, а цветов мало. Но мир такой, каким мы его видим. А видеть мир в хорошем свете помогают мечты.

Александр   ДЫЛЕВСКИЙ