Грустный маршрут по дальним деревням
Эта поездка планировалась давно. Вначале в ней был всего один пункт – село Большие Сетки Кашинского района, но потом маршрут оброс огромным количеством остановок, что, учитывая короткий световой зимний день, осуществить было крайне сложно.
Но Большие Сетки были самым важным пунктом. В этой деревне до сего дня сохраняется большая деревянная церковь в честь Николая Чудотворца. Деревянные храмы сегодня почти все либо сгорели, либо превратились в руины без возможности восстановления. Никольский храм, несмотря на то, что еще стоит, едва ли дождется к себе какого-нибудь внимания государства, хоть и стоит на его охране. Фотографии прошлогодней давности показывали сохраняющиеся в восьмерике церкви остатки «неба» с росписью. Мы этого чуда, чуть ли не последнего в области, уже не застали – оно превратилось в бесформенные обломки.
Большие Сетки, вкупе с Сетками Малыми, раскинулись на высоком отлогом берегу Медведицы. Даже хмурой зимой вид на реку ошеломляющий. Храм стоит на высоком берегу, с противоположной стороны реки, и вид на него пугающе красив. Одинокие сосны рядом, высохшие стволы старых деревьев, огромная сломанная кладбищенская береза. И высокая церковь с завалившимся восьмериком и еще прямой колокольней – черная от времени, пустая.
Ее нельзя назвать брошенной, так как сюда регулярно приходит местное пацанье, которое испещрило податливое дерево сплошь и рядом своими банальными автографами и датами. Самая последняя, нарисованная мелом на стене, от 1 января 2012 года. И рядом гордо три буквы: СПБ. Ребятам из Питера здесь было, наверное, интересно. А мел – это валяющиеся на полу куски гипсового карниза…
В этом храме в советское время был клуб, стояла сцена и, как говорят местные, «казали кино». В трапезной стены закрашены, а вот в храме кино смотрели вместе с местными колхозниками и фрески, до сих пор яркие. Чтобы их закрашивать, никому не хотелось лезть наверх.
Церковь закрыли в 1930 году. Это хорошо помнит Владимир Иванович Ерусалимов, работавший заведующим клубом.
– У меня брат тридцатого года рождения. Вот он здесь на кладбище и лежит. В этом году и церковь закрыли. А церковь у нас рубленная топором, без пилы. Говорят, перенесенная из Славкова…
К слову, кладбища больше нет. Его полностью срыли. Негоже рядом с «культурным местом» – клубом – быть кладбищу. Судя по площади, кладбище было большое. Местные (а это постоянно живущих зимой 5–6 человек) указывают на пустое, заросшее деревьями пространство и говорят: «Здесь лежат мои». Где лежат, теперь и сами не знают. От кладбища остались три старых плиты. Одну из них, из красного гранита, приезжавшие из Америки родственники подняли. И огромная береза, сломанная, сухая, точно убитая. Полна деревянная Россия вот таких грустных символов.
Храм в Больших Сетках был приписной к селу Андреевскому Бежецкого уезда, более известному как Космодемьяновский погост. Туда вроде как ушел после закрытия и последний местный священник – отец Василий Матвеевич. Не помнят его фамилии.
– А из церкви повынесли все. Там даже фигуры такие большие были, резные. Так их вынесли и поставили в лесу. С тех пор туда ходить боятся, – вспоминает чужие воспоминания 75-летний Владимир Иванович Ерусалимов.
– А у вас в роду священников не было? Больно у вас фамилия интересная.
– Священников не было. А дед с прадедом ходили летом пешком до Иерусалима. С тех пор так и кличут.
В деревне люди хваткие, будут кликать так, что потом в паспорте закрепится. В войну в Никольской церкви хранили зерно и прятались дезертиры. Одного помнят все – Саша Церковный. Это не фамилия, это оттого, что в церкви прятался. Фамилии не помнит никто, помнят только, что, как поймали, дали Саше 25 лет лагерей.
– Вы напишите лучше, что дороги у нас не чистят, автолавка проехать не может, – просит Евгений Лаврентьев.
Пишем, как просили. Зима не баловала снегом, дороги проезжие. Едем от Сеток вниз к Медведице, и непонятно, то ли грустно, то ли тоскливо. Остатки деревни, осколки перемолотого в пяль старого уклада. Храму в Сетках недолго осталось. Остатки восьмерика не выдержат большого снега. Местные к церкви не подходят – боятся. Стали
Делаем бросок на пару километров в сторону Кашина – до Красного. Там не церковь – собор. Крепкий, с крышей, на высокой колокольне без завершия – деревянный крест. Уж не Виталий ли, думаем, ставил, друг наш, альпинист. Оказывается, он. Внутри отгорожен кусочек пространства для служб. Но дверь открыта. Внутри иконостас, подсвечники, аналой с Казанской иконой. И стылый рождественский воздух.
По обратной дороге на Горицы слева Малое Новоселье с церковью и кладбищем. Кладбище действующее, обнесено зеленым забором, а Спасский храм с каждым годом все ветшает. Стоят в маленьких нишах иконки, покрытые «рожей», россыпью валяются копейки и рубли.
Кто-то заходит и в соседнее Русилово, хотя деревни там тоже нет. Казанский храм конца XVIII века, приземистой архитектуры. Вделанная в стену полочка с лампадкой, у алтарной стены крест. Кто-то сюда приходит, неслышно и незаметно…
В Горицах – центре поселения – храм огромный. Он – на самом краю. Не зная, не найти просто так. Несмотря на огромные разрушения, храм впечатляет величиной и архитектурой. Летом здесь лес из борщевика выше человеческого роста. Поговаривают, хочет взяться за восстановление храма одна тверская молодежная общественная организация. Ребята смотрят на это с оптимизмом. Народу-то сколько здесь…
От Гориц убегаем от наступающих сумерек через Сутоки в Медведиху. Здесь еще одна «деревяшка», как мы ласково называем деревянные церковные строения, – уникальная архитектурой Успенская часовня с колокольней и алтарем 1871 года. Большая для часовни, на восточной окраине села. Часовня крепкая, хотя сорванная с южной стороны железная кровля грозит очень скорому разрушению всего здания. Часовня закрыта на замки. С юга разбитое вдребезги окно, и свежие следы снежков на стене вокруг. Внутри пусто, две табуретки и
Медведиха – известное своим аутентичным хором селение, но ближе к вечеру здесь больше пьяных. Это не тенденция, а разовое наблюдение. Один долго орал от своего дома, вопрошая: «Вы, что ли, попа привезли?»
Встретилась нам на дороге бывший агроном Людмила Анатольевна, поскребла по душе своими переживаниями об умирающей деревне, о закрытой и проданной школе.
– Выковорено здесь все, ничего не осталось, – говорит она с болью в голосе.
Вот уж воистину меткое слово – «выковорено».
Рассказывает, как часовню хотел восстановить тверской шансонье Леонид Телешев. Привез «попа», но
Дальше по улице, в глубине, за рядками стройных берез, Медведихинская школа, закрытая три года назад. Старое, но хорошее земское здание, «школьного» зеленого цвета. На двери замок, внутри сложенные в стопку книги и пустота, еловые ветки мороза на стеклах…
– Посчитали, что эффективнее возить ребятишек в Кушалино на автобусе, чем держать четыре кочегара на пять человек, – говорила нам Людмила Анатольевна. – Оно, мож, и правильно, но…
Вот это «но» уже никому не интересно. Школу продали. Кто ее купил и для каких целей, никто не знает.
Уже собравшись в обратную дорогу, встречаем, как она себя сама назвала, «местного краеведа» Татьяну Волнухину. Женщина живого и открытого характера, ведет нас домой, показывает альбомы о школе, рассказывает о знаменитом Медведихинском хоре, где она тоже поет. Мы обещаем приехать к ней еще, потому что ей хочется рассказать так много, а на улице почти стемнело. На выезде из деревни останавливаемся у сиротливой колокольни, оставшейся от разобранной на кирпич Никольской церкви. Место, где стоял храм, почти все в свежих могилах.
– Храм уже не восстановить, – говорила Татьяна Волнухина. – Но у нас осталась часовня. Мы должны ее сохранить, не имеем права ее потерять.
Да,
Медведиха – не Большие Сетки, в которых, несмотря на название, людей по пальцам одной руки пересчитываем. Отремонтировать небольшую часовню общими усилиями желающих – вот то единственно правильное, что на сегодняшний день необходимо сделать медведихинским жителям. Иначе потом придется лить слезы уже о том, что не сохранили и этого.
До Твери двигаемся уже в темноте. За восьмичасовой световой день мы увидели многое, прочувствовали и пережили на этом небольшом отрезке дороги на Кимры – Кашин.
А Тверь встречает нас еще не остывшим праздничным весельем, хотя веселиться почему-то совсем не хочется…
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Фото автора
Рамешковский, Кимрский, Кашинский районы
Добавить комментарий