В славном городе Кашине главный интерес представляет его старая застройка – то, что в городе меньше всего замечают его жители. Все эти домики с палисадниками, деревянные калитки, заборчики и цветники, кусты сирени под окнами. Избавь какой злодей Кашин от всего этого, город потеряет свое обаяние, ибо одна природа или главные здания, вроде собора, не делают того, что знает и любит вся Россия под названием «провинциальный городок Кашин».
История первая.
Крестик с огорода
В одном из замечательных старинных домов живет наша хорошая знакомая Вера Алексеевна Никонова. Она ведет жизнь активной общественницы, хорошо известна в кругах краеведов и просто друзей Кашина. В ее уютном дворике этим летом проходили съемки очередного модного сериала «про жизнь в России», который, вероятно, явится на большой экран, к вящей радости кашинцев (в нем будет много кашинских видов), в наступающем году. В городе весь август муссировались слухи о знаменитостях, запросто гулявших по улицам, а счастливые свидетельницы того, как продюсер, актер и режиссер Сергей Жигунов покупал продукты в местных магазинах, долго еще описывали подробности. Жигунов и другие участники съемок несколько вечеров подряд устраивали посиделки в садике дома Веры Алексеевны. И хотя от этого некоторая часть хозяйства понесла неизбежный урон, Жигунов честно возмещал все убытки. В результате хозяйке удалось обновить старинную беседку под липами. Вот тут и отыскался крестик.
Большой такой бронзовый крестик, какой носят на груди священники и который называется «наперсный». С надписью под царскими вензелями императоров Николая I и Александра II «1853–1854–1855–1856».
Любители старины, проверявшие перед тем это место металлоискателями, с досады скрежетали зубами. Детекторы показали несколько старых гвоздей, куски проволоки, пару привычных старинных монеток… А хозяйке без всякого детектора под кирпичом открылась такая вещица. Ушко у крестика было отломано. «Потерял! – подумала было Вера Алексеевна о владельце, полтораста лет уже как покойном. – Бедный батюшка, поди, искалискал и не отыскал. Вот так и зайдешь в гости, а потеряешь награду».
То, что изделие наградное, сомнений не было: это крест в память Крымской войны, и давался както связанному с ее событиями духовенству.
Заинтригованный, какой же герой обороны Севастополя мог жить на покое в Кашине, я пообещал выяснить этот вопрос архивными изысканиями. Знал, что искомый дом (теперь Веры Алексеевны) с 1870х годов принадлежал духовенству городской Введенской церкви.
Итак, искомый список кашинского духовенства середины XIX века был получен. И оказалось, что сам введенский протоиерей Владимир Шавров среди награжденных: «1858 года мая 16 дня получил бронзовый Высочайше пожалованный духовенству крест на Владимирской ленте в память войны 1853–1856 годов». Имел Владимир Шавров и орден святой Анны III степени, а награду получил вместе с благословением Синода, вероятно, за деятельность в составе епархиального попечительства, отчислявшего средства на помощь раненым и сиротам.
Но каково же было удивление, когда оказалось, что едва ли не половина кашинского духовенства получила точно такие же крестики. На год раньше, 17 мая 1857 года, крест был вручен протоиерею ФлороЛаврской церкви Сергею Косухину (тогдашний благочинный города Кашина. Тому по статусу, вероятно, полагалось.) Соборному протопопу Алексею Петрашину крест достался и вовсе 31 марта 1857 года (еще статусом повыше, выходит). А духовенству помладше и менее именитому кресты раздавали уже в 1859–1860 годах – видимо, просто за то, что служили молебны о победе русского оружия. Так что горевать неизвестный нам владелец награды, может быть, и горевал, но то, что весь Кашин в поисках не сбился, это точно.
Такая вот прозаичная история. А жаль: было бы здорово представить, как какойнибудь полковой священник с редутов Севастополя или Свеаборга мог потом жить на пенсии на родине в Кашине, пивать чаи в садике и нянчить внуков. А ведь, наверное, были и такие ветераны. Но, как водится, прямых свидетельств не сохранилось.
Ну а наш крестик, судя по всему, попадет в Клобуков монастырь, поскольку у игумении Варвары есть мечта както отметить место Введенской церкви (она была возле самого Клобукова монастыря) и устроить там часовню. Если, конечно, предполагать, что искомый крестик – Шаврова. Впрочем, сейчас этого точно уже не узнать.
История вторая.
Открытка из 1916 года
– И нету у меня теперь пианина, – потирая висок, говорила бабушка, принимавшая нас с Верой Алексеевной в старинном домике на берегу Кашинки. – А мы переехали в этот дом в 1928 году, потому что у нас было пианино, а хозяйка на нем играла.
Анна Алексеевна Аниханова – обладательница очень звучной фамилии, когдато в Кашине знаменитой. В 1930х годах Алексей Аниханов, впрочем, не отец, а cвекор, проходил по делу «даниловцев» (знаменитого кружка ревнителей православия, группировавшегося в 1920х годах вокруг московского Данилова монастыря), практически полностью уничтоженных физически в 1937 году. Расстреляны были и Алексей Аниханов, и его старший сын Александр, при том, что к делу «даниловцев» они имели отношение очень косвенное (предоставляли квартиру ссыльному архимандриту). Остальные родственники всю жизнь прожили в страхе. Кажется, иные и до сих пор боятся.
У Анны Алексеевны фамилия девичья – Судницына. Тоже из духовенства, но жили уже до революции большей частью другими заработками. Крестная Анны Алексеевны Анихановой Анна, тоже Алексеевна, Зайцева (мамина незамужняя сестра) была профессиональной швеей, открывшей в Кашине известное швейное предприятие, ставшее в советские годы фабрикой «Восходящая заря». Отец, Алексей Судницын, был в 1920х годах регентом Воскресенского собора, а затем преподавателем пения. Вот от этих людей и остались вещи, которые делают и дом, и саму Анну Алексеевну «коллекционными». Коллекция специфическая. Семья до 1930х годов, хотя имела «поповскую» фамилию, жизнь вела по провинциальным меркам светскую. У крестной ( «коки») Анны Зайцевой, в силу ее работы, были связи в разных частях страны, да и братья много ездили. Поэтому из того, что осталось, самое любопытное – старые почтовые открытки.
Повидимому, Судницыны специально собирали открытки (далеко не все прошли почту). Ктото из них фотографировал и сам, но понять из изрядно потрошеных альбомов, что, где и кем снято, теперь невозможно. Сам Кашин в нынешнем состоянии коллекции Анны Анихановой представлен парой известных видов и остатками альбома с фотографиями торжеств 1909 года (возобновление почитания святой благоверной княгини Анны Кашинской). Коекакие фотографии взял Кашинский музей, другие разобрали родственники.
Осталось вот такое, например, письмецо, отправленное Анне Зайцевой 26 марта 1916 года на открытке, купленной в Ярославле (с видом этого города) от какойто из ее подруг (подпись неразборчиво «Наталия…»): «Дорогие Анна Алексеевна и К. Еду не без приключений. В Сонкове пришлось бы сидеть до 6 ч. утра другого дня, если бы не шел товаропассажирский поезд, которым в компании двух дам и ея мужа (так в тексте. – П.И.) добрались до Рыбинска. Знаете ли Вы, что означает товаропассаж.? Это товарный состав и в составе его 1 вагон 3 класса и 3–4 вагона 4 класса. Но чтобы не ночевать в Сонкове, мы поехали, и таким образом добрались до Рыбинска… В Рыбинске пересели в поезд до Москвы, в которой скоро и будем. В вагоне, наконец, выспалась хорошо!»
Согласитесь, мелочь, но какая иллюстрация к русской жизни столетней давности! А таких открыток даже после беглого осмотра альбома обнаружилось несколько.
Хотелось бы, конечно, иметь достойное описание этой коллекции, по крайней мере, чтобы с уходом Анны Алексеевны Анихановой не пропали ниточки, связывающие вещи с людьми, оставшимися только на фотографиях начала XX века. И хотя к ней, кажется, довольно часто наведываются разные любители старины и генеалогии (коих много среди «кашинских» москвичей), систематизировать ее собрание никому из них почемуто не приходило в голову. Вот только пианино легендарное, которое стало решающим аргументом для запуска на постой семьи Судницыных в 1928 году, кемто из родни увезено и, видимо, продано. А бабушка – ровесница этого пианино – все живет на квартире, в которой давно нет уже никого из родни бывших хозяев дома. Да и сам дом давно «уплотнен».
Анна Алексеевна была всю жизнь учителем математики в одной из школ города. У них с мужем Павлом Анихановым детей не было, и вся ее нерастраченная женская ласка досталась школьникам, до сих пор, уже взрослыми людьми, с нежностью ее вспоминающим.
И весь ее дом, как многие в Кашине, состоит из следов когдато богатого, даже элитного жилья и последующей советской и особенно постсоветской бедности. Тазы и кастрюли, старые занавески, старый холодильник и шкафы, советские книги на полке соседствуют со старой мебелью, фотографиями и даже несколько гламурными картинками из старых журналов.
И, однако, в этой смеси к неповторимому облику города Кашина добавляется еще один штрих, без которого этот город невыразимо обеднеет.
Павел ИВАНОВ
Добавить комментарий