Собака уберегла от взрыва своего кинолога
«Возвращение Мухтара», «Комиссар Рекс», «К9 (Собачья работа)», наконец, ставший уже классикой фильм «Ко мне, Мухтар!». Все эти картины повествуют об умных и преданных животных, которые творят настоящие чудеса.
– Скажите, а есть ли сегодня среди ваших питомцев легендарные собаки, похожие на киношных? – спрашиваю начальника центра кинологической службы управления МВД по Тверской области подполковника полиции Игоря Семёнова.
– Что значит легендарные? У нас в центре была собака Айва… Собакасапер. Работал с ней прапорщик Виноградов…
Игорь Виноградов все свое детство провел на Крайнем Севере. Среди чукчей. А значит, и среди собак. Лаек. Конечно, и во дворе его дома была собака. Помесь лайки с овчаркой. От овчарки, правда, отличалась лишь тем, что хвост колечком. Огромный пес. И злой. Гроза всех соседей. Кличка Малыш. Он и на хозяев мог зарычать. Однажды родители за Игорьком не уследили. Посмотрели во двор и ахнули. Стоит их сын в обнимку с Малышом. В то время они были одного роста. Увидел эту картину и оленевод, заглянувший в гости:
«Мальчик животных понимает». Видимо, тогда и определилась судьба Игоря Виноградова.
– Сколько себя помню, любил всего два дела: возиться с собаками и с железом. Правда, собак всетаки больше любил, – признается Игорь. – Пришел в милицию в девяностых, когда многие уходили. Пришел не сразу. Пять лет после армии, где начинал свои первые шаги на поприще профессиональной дрессуры, я отработал на разных предприятиях. Имел дело с металлом. Нужно было семью кормить. Но потом любовь к животным взяла верх. За восемнадцать лет службы в центре у меня были разные собаки. Но когда вспоминаю Айву, до сих пор ком к горлу подходит. Хотя помню, конечно, всех своих собак, ведь они жили у меня дома. И вырастали в семье. По этому поводу существуют различные мнения, но я думаю, что чем больше ты с собакой проводишь времени, тем лучше взаимное понимание. Когда я отпускал с ними гулять своих детей, знал точно: они в безопасности.
А вот Айва у меня не жила. Наша дружба сложилась благодаря случаю. В питомник пришла заявка из Чечни на трех кинологов с собаками. В командировку поехали я с Айвой, Иван Бурмистров с Максом и еще один кинолог из Нелидова с собакой Линдой. Хозяин Айвы в этот момент болел. Как это часто случалось в начале войны, получилась неразбериха. Нужны были собаки для инженерносаперных войск, а мы приехали с розыскными. Переучивали на месте. Буквально за месяц натаскали собак на взрывчатку. А это непросто. Война! Бомбы рвутся. Постоянно стреляют. Тут закаленный боец вздрагивает, а то и на землю кидается. А что требовать от собаки? Начинали чуть ли не с пистонов от детских хлопушек. Взрывали за спиной у собак. Потом потихоньку наращивали силу звука. В конце концов дошли до выстрелов. И работа закипела. Каждое утро перед выездом колонны мы на трассу. Тишина в горах обманчива. В любой момент могут обстрелять или накрыть гранатометом. А мы в авангарде… Конечно, спецназ квадраты зачищал, но это не служило гарантией от снайперского выстрела. Хуже всего было через «зеленку» идти. Вообщето в районе боевых действий стрельба никогда не замолкала, но Айва, умница, не реагировала. И понимали мы друг друга с одного взгляда. Села собака – внимание! Айва никогда не ошибалась, хотя я иногда сам себе задавал вопрос: как она свою взрывчатку от чужой отличала? Мы ведь, хоть и кинологи, в полном боевом снаряжении шли, а значит, и с гранатами. Сколько она мин обнаружила и взрывчатки, я, конечно, не считал. Линда и Макс от нее не отставали. Конечно, наши питомцы стали всеобщими любимцами. Ели вместе, спали вместе. Самый вкусный кусок – им! Хотя у животных были вольеры, но начинается бомбежка, они из вольеров выбираются – и к нам, в казарму. Всетаки рядом с людьми им спокойнее.
После командировки многие знакомые меня спрашивали: а не страшно идти впереди всех? Конечно, страшно. Только страх этот ни в коем случае проявлять было нельзя. Научились мы преодолевать страх. Можно сказать, вместе с собаками и учились. Только возвращаясь в расположение и вспоминая всё, могли позволить себе слабину. Принять сто грамм фронтовых. Перед выходом – нини. Полная концентрация ведь нужна! Да, провел зачистку спецназ, да, с миноискателями проходили… Но ведь каждый раз мы новые ловушки обнаруживали! Однажды Айва нашла фугас на сто пятьдесят килограммов! Если бы он рванул, в радиусе полутора километров ничего бы не осталось!
Вид дороги в нашем мозгу, наверное, уже в подкорке сидел. Идешь, Айва замедляет свой бег, начинаешь анализировать – ага, на дереве висит бутылка. Вчера ее не было. Айва останавливается, поворачивает ко мне голову и начинает ворчать. Ничего не пропускала! А сколько раз попадали под обстрел! Боевикам ведь нужно было деньги свои отрабатывать, они прятались гдето поблизости. Когда видели, что собака их замысел угадала, частенько от злости начинали палить! За убитую миннорозыскную собаку полевые командиры платили снайперам самые большие «премиальные». За убитого офицера – две тысячи долларов. За собаку – шесть тысяч. Вот такая была арифметика.
И вот ты все это знаешь… Выходишь на дорогу… Ты – мишень. И ты, и твоя собака. Но даже волноваться нельзя! Собака сразу почувствует. И тогда уже ничего не найдет. Сосредоточился. Всё. Можно идти… Но сколько раз я в такие моменты думал: я человек, я понимаю, что выполняю свой долг, а собака? Разве ей объяснишь, что она может погибнуть? И если погибнет, то не зря?
А мы ведь не только дороги разминировали. В зачистках участие принимали. Вроде тут уже все должно быть спокойно. Накрыли пункт залповым огнем, прошли спецназ и саперы. Но ведь мы и схроны находили, и тайные зинданы, в которых похищенные люди томились. Да и боевиков из подвалов вытаскивали. Приходишь в казарму после операции, насмотревшись на все это, – выть хочется! А ведь с человеком… както даже слов не находилось, чтобы поделиться переживаниями. Айва словно чувствовала. Подойдет, голову на колени положит, и сразу легче становится.
Однажды она мне жизнь спасла. Идем по горной тропе. Она почемуто упрямится. Вместо того чтобы впереди следовать, хватает зубами за ногу и оттаскивает. Я хочу сделать шаг, а она вцепилась изо всех сил. Я, уже оборачиваясь к ней, периферийным зрением заметил растяжку…
Айва меня уберегла от смерти, а вот я ее не смог. Погубила собаку всеобщая любовь. Пока меня не было в казарме, ктото накормил ее вареными костями. Увидев на полу скулящую Айву, понял, в чем дело. Собаку в охапку и в горы к пастухам. Собачьих лазаретов на фронте тогда не было. Людям не всегда могли помощь оказать. Мне в этот момент было наплевать, что наша машина могла нарваться на засаду. Я смотрел в глаза Айвы и видел, как ей плохо. Глаза собаки все могут рассказать. Пастух Айву осмотрел и развел руками: надо делать операцию, травы не помогут. Я Айву в самолет – и в Тверь. Но было уже поздно. Здесь, в Твери, она и умерла… И Макс, бедняга, умер. Только он там, в Чечне, погиб. Нашел схрон и лизнул тротил. Хоронили пса со всеми положенными воинскими почестями. Ребята из спецназа по рожку выпустили…
Игоря Виноградова представили к награде – медали ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени.
Андрей ВАРТИКОВ
Фото из архива Игоря Виноградова
Добавить комментарий