В храме греет не только печка

Казанская церковь в Медном понемногу избавляется от советского клубного наследия и становится центром духовной жизни

Храм в селе Медное Калининского района – известная достопримечательность на старом тракте Москва – Петербург, только разным поколениям он известен с разных сторон. Искони это был центр одного из крупнейших приходов Новоторжского уезда (более 4 тысяч прихожан). Когда в тридцатые годы XX века молитвенную жизнь в храме сменил культурный досуг, здание церкви отдали под Дом культуры, на его стенах появились две мраморные дощечки. Первая – о том, что в селе останавливался писатель­революционер Радищев, посвятивший Медному целую главу в своей главной книге «Путешествие из Петербурга в Москву»; вторая – о том, что 2 мая 1938 года и 10 февраля 1939 года в здании храма «перед своими земляками» выступал Сергей Лемешев.

Более молодое поколение знало Казанский храм как дискотеку, «где каждую субботу проводят суперские танцы». Парадоксальна русская история: 68 лет в здании храма крутили кино и танцевали. И неизвестно, что было бы с храмом, если бы не эти танцы и это кино… История Верхневолжья знает сотни примеров, когда клубы в храмах закрывали из­за того, что туда никто не ходил – неудобно плясать «под оком святых» – и брошенное здание гибло.

В Медном очаг культуры активно посещали. Вход в ДК прорубили в центральном алтаре, здесь же были гардероб и касса. В холодном храме – собственно танцы, в трапезной – зрительный зал. Для киномеханика пристроили отдельное помещение.

Ирина Ивановна Рассказова пришла работать директором ДК уже в новое время, в 1998 году. До этого сама бегала сюда в кино и на танцы.

– Первый год работы я не ощущала особого дискомфорта, – рассказывает она. – Народу в клуб ходило очень много, около трехсот человек, ежемесячно мы проводили культурные мероприятия, работала секция тенниса, занимался знаменитый наш хор «Дубравушка». Потом меня начало смущать, что находимся в храме, и я поставила перед собой цель вывести дом культуры из стен церкви. Зачем это нужно, объяснять пришлось только молодежи, все остальные понимали без слов. Бабушки вспоминали: смотришь, бывало, кино, а над тобой образа светятся. Не по себе становится.

Медное – село большое (даже в демографический кризис здесь живет около 2500 человек), община здесь не могла не сформироваться. Верующие еще до назначения в приход священника собирались, читали акафист, совершали крестный ход вокруг храма. Интересна история про Казанскую икону, которая была у верующих для почитания. Темная, ничего не видно. А потом посветлела, краски проявились, хозяин ее даже не узнал. Спустя несколько лет храм обворовали и икону унесли.

В 2002 году, когда в Медное приехал по назначению священник Игорь Седов, клуб еще работал в храме, но уже собирался выезжать.

– Все равно служить в храме было нельзя, – рассказывает отец Игорь. – Поэтому я, как и бывший до меня священник, служили в сторожке рядом с храмом. Там комнатушка такая, человек тридцать войдет, если битком. А как­то остановился владыка проездом из Лихославля, так я удивляюсь, как в алтаре все священство поместилось… Там престол был полметра на полметра.

У отца Игоря в разговоре о храме и приходе самое любимое слово – потихонечку. Сам он из Калининградской епархии, там же в 1999 году окончил семинарию, а в священники рукоположен в Удомле. Отец Игорь оптимист. Свое назначение в Медное, ту обстановку, что здесь царила, он принял по­христиански.

– Первое время было очень тяжело, – рассказывает он. – Я приехал, нужно службу служить, а у меня ни просфор нет, ни чаши. Занимал денег, покупал. Первая служба в храме у нас состоялась в 2004 году на Троицу. Здесь было так холодно, что руки дрожали. Потом уже пристройку для киномеханика разобрали, проемы для проектора заложили, сейчас в них, как в киотах, иконы на салфеточках.

Вот и соседствовал расчищенный придел со сценой долгие годы. Холодный храм, где был танцевальный зал, пока не трогали.

Сегодня из­за сугробов виден лишь купол храма. Внутри тепло. Отец Игорь говорит, что иногда местные приходят из дома сюда греться. Отец Игорь гордится печкой. Печка в сельском храме, наверное, важнее хора. Рядом штабеля досок – старые полы. Хорошие были полы, сокрушается батюшка, вот такой толщины половицы; да завалили все отдушины мусором, они и сгнили. В приделе, который занимала сцена, от советского прошлого остались лишь огромные рельсы, врубленные в своды, рядом – пятнышки смытой побелки, а под ней сохранились старые краски. Для отца Игоря это не закономерность, а целое чудо, сокрушается только, что во многих местах маляры сожгли старую роспись купоросом, но где­то она осталась.

– Мы сохраним ее, обязательно сохраним. Она ведь старая. А здесь так мало осталось старого, – говорит он.

Если совсем недавно в холодном храме роспись четверика была скрыта потолком, то теперь потолок разобрали. Чувствуется, что отец Игорь любовался бы открывшейся росписью бесконечно, но здесь очень холодно, и поэтому короткая история – и обратно в трапезную.

В 1942­м под куполом были три комнаты, в которых жили люди. Внизу клуб – под куполом жилые помещения. Недавно в Медное из Питера приехала женщина, показала на храм и просто сказала: «Я здесь, батюшка, жила в войну».

Кстати, о росписях. Более или менее сохранились они на стенах восьмерика, купол весь полинял. Прелюбопытнейший образец провинциальной росписи, скорее всего, народной и выполненной едва ли не после революции. По крайней мере, в консисторских документах (консистория была упразднена в 1918 году) дел по ней нет.

Внизу «росписи» советские: невзрачные образчики комсомольцев на лоне природы. От танцевального зала остались лишь столбы и перегородки со встроенными зеркалами. Отец Игорь показывает: на потолке висел зеркальный шар, в том углу микшер с диджеем, здесь игровые автоматы. Ну и библиотека…

На полу все пространство забито мешками с мусором.

– Отсюда вывезли мусора почти триста мешков, – рассказывает священник. – Видно, что в советское время при перестройке мусор просто оставляли под полом. Прихожане убрали с места бывшей сцены полтысячи мешков с мусором. А «центральный вход», видите, мы заложили. Алтарь все же…

– Конечно, хочется делать что­то серьезное, – признается отец Игорь, – но до капитального ремонта еще долго. Мы не потянем. Окошки вот вставим по весне (с окнами храму помогает заместитель Председателя Законодательного Собрания Тверской области Константин Буевич), поштукатурим, и слава Богу. Потихонечку сделаем. Звонницу временную соорудим.

Кстати, в 1980 году здание Казанского храма частично реставрировали. Тогда была восстановлена утраченная главка на куполе, раскрыты окна, расчищены зондажи с первоначальным декором. Говорят, делали к Олимпиаде: дескать, иностранные гости поедут мимо.

Раз в неделю отец Игорь ездит через реку в Медновскую школу­интернат. Там есть часовня в честь святого цесаревича Алексия: «Читаем с ребятами акафист, они водичку пьют, я их маслицем мажу, а потом они рисуют».

Каждое воскресенье директор школы Виталий Солдатов привозит желающих детей в Медное на службу. Сам поет на клиросе.

В храме у отца Игоря налажено помещение для воскресной школы, регулярно он проводит беседы в клубе (новое его здание расположено рядом с храмом), ходит с ребятами в походы. Отца Игоря любят. Наверное, поэтому на воскресных службах так много молодых семей с детьми, а венчаться сюда приезжают молодожены даже из столицы.

Раз в месяц, а летом чаще, отец Игорь ездит к прихожанам в Ивановское (причем в оба: то, которое на Шостке, и в другое – на Каве), в Кумордино, Заборовье, Дмитровское, Садыково и Троицу. Везде его ждут. В Кумордине земля оформлена под будущий храм, в Троице уже готов проект часовни, в остальных селах – старые храмы, и везде живые…

В 2014 году Казанской церкви в Медном исполнится 250 лет (холодный храм 1764 года постройки). Хоть и не принято особо праздновать юбилеи зданий, в Медном к этому подходят с трепетом. Да и потом, то ж здания. А храм… Храм – это что­то большее. Что­то очень общее и обязательно живое и доброе. И юбилей такой красивый и большой. И одно можно сказать точно: танцев по этому поводу здесь не будет…

Александр ДЫЛЕВСКИЙ